Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие
другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по
словам надзирателей, «душу воротит».
Глен, участник знаменитой сибирской экспедиции, бывший здесь в 1860 г., уже застал одни только следы селения, да и в
других местах острова, по его
словам, ему встречались лишь следы прежнего более густого народонаселения.
Мне рассказывали, что когда одна женщина во Владимировке не захотела идти в сожительницы и заявила, что она пришла сюда на каторгу, чтобы работать, а не для чего-нибудь
другого, то ее
слова будто бы привели всех в недоумение.
Один считает наказание благом, так как, по его
словам, он только на каторге узнал бога,
другой же старается убежать при первой возможности и, когда его ловят, отмахивается дубиной.