Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера, в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов
дожидаясь мужа из клуба, в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным комнатам.
Так думала, так чувствовала бедная женщина, ходя из угла в угол по своей спальне, куда ушла она после обеда и где
дожидалась мужа, которого на дороге задержала мать, позвав к себе в комнату.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Бредит, бестия! Как будто благородная! Зови же ты
мужа, сына. Скажи им, что, по милости Божией,
дождались мы дядюшку любезной нашей Софьюшки; что второй наш родитель к нам теперь пожаловал, по милости Божией. Ну, беги, переваливайся!
Кити стояла возле
мужа, очевидно
дожидаясь конца неинтересовавшего разговора, чтобы сказать ему что-то.
На крыльце ресторации я встретил
мужа Веры. Кажется, он меня
дожидался.
— Она ждет не
дождется, когда
муж умрет, чтобы выйти замуж за Мышникова, — объяснила Харитина эту политику. — Понимаешь, влюблена в Мышникова, как кошка. У ней есть свои деньги, и ей наплевать на мужнины капиталы. Все равно прахом пойдут.
«Так вот ты какая!» — Сергей говорил, // Лицо его весело было… // Он вынул платок, на окно положил, // И рядом я свой положила, // Потом, расставаясь, Сергеев платок // Взяла я — мой
мужу остался… // Нам после годичной разлуки часок // Свиданья короток казался, // Но что ж было делать! Наш срок миновал — // Пришлось бы другим
дожидаться… // В карету меня посадил генерал, // Счастливо желал оставаться…