Неточные совпадения
Пока я плыл по Амуру, у меня было такое чувство,
как будто я не
в России, а где-то
в Патагонии или Техасе; не говоря уже об оригинальной, не русской природе, мне всё
время казалось, что склад нашей русской жизни совершенно чужд коренным амурцам, что Пушкин и Гоголь тут непонятны и потому не нужны, наша история скучна и мы, приезжие из России, кажемся иностранцами.
Рыцарское обращение с женщиной возводится почти
в культ и
в то же
время не считается предосудительным уступить за деньги приятелю свою жену; или вот еще лучше: с одной стороны, отсутствие сословных предрассудков — здесь и с ссыльным держат себя,
как с ровней, а с другой — не грех подстрелить
в лесу китайца-бродягу,
как собаку, или даже поохотиться тайком на горбачиков.
В 1710 г. пекинскими миссионерами, по поручению китайского императора, была начертана карта Татарии; при составлении ее миссионеры пользовались японскими картами, и это очевидно, так
как в то
время о проходимости Лаперузова и Татарского проливов могло быть известно только японцам.
Чтобы скоротать
время, я и механик удили с палубы рыбу, и нам попадались очень крупные, толстоголовые бычки,
каких мне не приходилось ловить ни
в Черном, ни
в Азовском море.
Я не могу забыть о том удовольствии,
какое доставляли мне беседы с ним, и
как приятно
в первое
время поражало постоянно высказываемое им отвращение к телесным наказаниям.
Чтобы облегчить мой труд и сократить
время, мне любезно предлагали помощников, но так
как, делая перепись, я имел главною целью не результаты ее, а те впечатления, которые дает самый процесс переписи, то я пользовался чужою помощью только
в очень редких случаях.
Для новых людей и их канцелярий понадобилось новое место, так
как в Дуэ, где до того
времени находилось управление каторгой, было тесно и мрачно.
В настоящее
время Александровск занимает на плане площадь около двух квадратных верст; но так
как он уже слился со Слободкой и одною своею улицей подходит к селению Корсаковскому, чтобы
в самом недалеком будущем слиться с ним, то размеры его
в самом деле более внушительны.
Но, говоря о семейных каторжных, нельзя мириться с другим беспорядком — с нерасчетливостью администрации, с
какою она разрешает десяткам семейств селиться там, где нет ни усадебной, ни пахотной земли, ни сенокосов,
в то
время как в селениях других округов, поставленных
в этом отношении
в более благоприятные условия, хозяйничают только бобыли, и хозяйства не задаются вовсе благодаря недостатку женщин.
Она ходит по своей камере из угла
в угол, и кажется, что она всё
время нюхает воздух,
как мышь
в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное.
На Сахалине она
в первое
время,
как и все присылаемые сюда женщины, жила вне тюрьмы, на вольной квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была задержана.
В 1872 г. на Каре,
как писал г. Власов
в своем отчете, при одной из казарм совсем не было отхожего места, и преступники выводились для естественной надобности на площадь, и это делалось не по желанию каждого из них, а
в то
время, когда собиралось несколько человек.
Нельзя же ведь определить, сколько часов каторжный должен тащить бревно во
время метели, нельзя освободить его от ночных работ, когда последние необходимы, нельзя ведь по закону освободить исправляющегося от работы
в праздник, если он, например, работает
в угольной яме вместе с испытуемым, так
как тогда бы пришлось освободить обоих и прекратить работу.
Здесь,
как и
в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин и грамотных, большое число женщин свободного состояния и почти ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством и т. п.; рассказывают, что
в былое
время тут
в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало
в долг и скот, и семена, и даже спирт, и тем легче, что корсаковцы будто бы всегда были политиканами и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
В то
время как в Слободке четверть хозяев обходится без пахотной земли, а другая четверть имеет ее очень мало, здесь,
в Корсаковке, все хозяева пашут землю и сеют зерновые хлеба; там половина хозяев обходится без скота и все-таки сыта, здесь же почти все хозяева находят нужным держать скот.
Почему корсаковцам удается хлебопашество,
в то
время как жители соседних селений терпят крайнюю нужду от целого ряда неудач и уже отчаялись кормиться когда-либо своим хлебом, объяснить нетрудно.
Из Александровска
в Арковскую долину ведут две дороги: одна — горная, по которой при мне не было проезда, так
как во
время лесных пожаров на ней сгорели мосты, и другая — по берегу моря; по этой последней езда возможна только во
время отлива.
Смотритель всё ходит от амбара к амбару и звенит ключами — точь-в-точь
как помещик доброго старого
времени, денно и нощно пекущийся о запасах.
Постоянная заботливость г. Ливина о людях и
в то же
время розги, упоение телесными наказаниями, жестокость,
как хотите, сочетание ни с чем несообразное и необъяснимое.
Громадная казенная квартира с высокими и широкими комнатами,
в которых гулко и одиноко раздаются шаги, и длинное, тягучее
время, которое некуда девать, угнетают его до такой степени, что он чувствует себя
как в плену.
Вычислить пространство, занимаемое ими,
в квадратных верстах
в настоящее
время едва ли возможно, так
как протяжение обоих округов к югу и северу не обусловлено никакими границами.
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один только Сахалин и что только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались из Японии,
в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и те их названия,
какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие
время, но жизнь все-таки нельзя назвать вполне оседлой, так
как гиляки не чувствуют привязанности к месту своего рождения и вообще к определенному месту, часто оставляют свои юрты и уходят на промыслы, кочуя вместе с семьями и собаками по Северному Сахалину.
Мне не приходилось слышать на Сахалине ни про
какие эпидемии; можно сказать, что за последние 20 лет их не было тут вовсе, кроме, впрочем, эпидемического конъюнктивита, который наблюдается и
в настоящее
время.
Интересно, что
в то
время,
как сахалинские колонизаторы вот уже 35 лет сеют пшеницу на тундре и проводят хорошие дороги к таким местам, где могут прозябать одни только низшие моллюски, самая теплая часть острова, а именно южная часть западного побережья, остается
в совершенном пренебрежении.
Времена изменились; теперь для русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый, и если бы, положим, художник изобразил,
как наказывают плетьми бродягу, то на его картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым носом, занимал бы интеллигентный молодой человек
в новеньком вицмундире.
Едучи со мной, г. Б. жаловался мне, что он сильно тоскует по Малороссии и что ничего ему так не хочется теперь,
как посмотреть на вишню
в то
время, когда она висит на дереве.
В настоящее
время упомянутый обычай, по-видимому, уже оставлен, так
как на юг присылаются долгосрочные и даже бессрочные, а
в страшной Воеводской тюрьме и
в руднике я встречал краткосрочных.]
Обыкновенно они бывают защищены от холодных ветров, и
в то
время как на соседних горах и трясинах растительность поражает своею скудостью и мало отличается от полярной, здесь,
в еланях, мы встречаем роскошные рощи и траву раза
в два выше человеческого роста;
в летние, не пасмурные дни земля здесь,
как говорится, парит, во влажном воздухе становится душно,
как в бане, и согретая почва гонит все злаки
в солому, так что
в один месяц, например, рожь достигает почти сажени вышины.
Дело
в том, что посажено было здесь на участки сразу 30 человек; это было
как раз то
время, когда из Александровска долго не присылали инструментов, и поселенцы отправились к месту буквально с голыми руками.
В казенной ведомости показано жителей только 7: 6 м. и 1 ж.
В Сиске я не был, но вот выдержка из чужого дневника: «
Как селение, так и местность самая безотрадная; прежде всего, отсутствие хорошей воды, дров; жители пользуются из колодцев,
в которых во
время дождей вода красная, тундровая.
В настоящее
время айно, обыкновенно без шапки, босой и
в портах, подсученных выше колеи, встречаясь с вами по дороге, делает вам реверанс и при этом взглядывает ласково, но грустно и болезненно,
как неудачник, и
как будто хочет извиниться, что борода у него выросла большая, а он всё еще не сделал себе карьеры.
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех сторон блестящими глазами,
как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и
в то же
время вежливость требовала, чтобы он оставался с гостями.
Кстати, это письмо может дать понятие о тех успехах,
какие делают
в короткое
время молодые японские секретари при изучении русского языка.
В прежнее
время на помощь поселенцам отпускались каторжные и выдавались деньги на наем плотников и покупку материалов, но этот порядок был оставлен на том основании, что «
в результате,
как рассказывал мне один чиновник, получались лодыри; каторжные работают, а поселенцы
в это
время в орлянку играют».
Один из них, по фамилии Беспалов, строит на своем участке большой двухэтажный дом с балконом, похожий на дачу, и все смотрят на постройку с недоумением и не понимают, зачем это; то, что богатый человек, имеющий взрослых сыновей, быть может, останется навсегда
в Рыковском
в то
время,
как отлично мог бы устроиться где-нибудь на Зее, производит впечатление странного каприза, чудачества.
Женщин свободного состояния, добровольно пришедших за мужьями,
в настоящее
время в колонии больше, чем каторжных женщин, а ко всему числу ссыльных женщин они относятся
как 2: 3.
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно за мужьями и живших на одной квартире; одна из них, бездетная, пока я был
в избе, всё
время роптала на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной за то, что пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это
в присутствии мужа, который находился тут же и виновато смотрел на меня, а другая,
как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
В прежнее
время медведь не обижал людей и домашних животных и считался смирным, но с тех пор,
как ссыльные стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему путь к рыбе, которая составляла его главную пищу,
в сахалинских метрических книгах и
в «ведомости происшествий» стала появляться новая причина смерти — «задран медведем», и
в настоящее
время медведь уже третируется,
как грозное явление природы, с которым приходится бороться не на шутку.
Нет возможности даже приблизительно определить,
какое количество рыбы может быть поймано каждый раз во
время ее хода
в сахалинских реках и у побережьев.
В то
время как в верховьях Тыми тюрьма и поселенцы ловили тощую, полуживую рыбу,
в устье ее контрабандным образом промышляли японцы, загородив частоколом реку, а
в нижнем течении гиляки ловили для своих собак рыбу несравненно более здоровую и вкусную, чем та, которая заготовлялась
в Тымовском округе для людей.
Между тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко
время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли,
в которых ссыльный будет принимать участие не
как хозяин-промышленник, а лишь
как батрак, затем, судя по аналогии, начнутся жалобы на то, что труд ссыльных во многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной жизни на острове само государство найдет более справедливым и выгодным стать на сторону свободного элемента и прекратить ссылку.
Он и еще корнеплоды,
как репа и брюква, часто бывают единственною пищей семьи
в течение очень долгого
времени.
Вообще, продукты своего хозяйства поселенец продает очень охотно, даже
в ущерб своему здоровью, так
как, по его соображениям, деньги ему нужнее здоровья: не скопивши денег, не уедешь на материк, а наесться досыта и поправить здоровье можно будет со
временем, на воле.
8 сентября,
в праздник, я после обедни выходил из церкви с одним молодым чиновником, и
как раз
в это
время несли на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани, одетый
в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать
в церкви священника.
Правда, они уже не рубят просек и не строят казарм, но,
как и
в прежнее
время, возвращающийся с караула или с ученья солдат не может рассчитывать на отдых: его сейчас же могут послать
в конвой, или на сенокос, или
в погоню за беглыми.
Когда спросишь какого-нибудь старика-поселенца, были ли
в его
время на острове хорошие люди, то он сначала помолчит немного,
как бы припоминая, и потом уж ответит: «Всякое бывало».
[Теперь все-таки уже возможны такие развлечения,
как любительские спектакли, пикники, вечеринки;
в былое же
время трудно было составить даже партию
в преферанс.
Воруют они
в тюрьме, друг у друга, у поселенцев, на работах, во
время нагрузки пароходов, и при этом по виртуозной ловкости, с
какою совершаются кражи, можно судить,
как часто приходится упражняться здешним ворам.
Игра
в штос туманит головы,
как дурман, и каторжный, проигрывая пищу и одежду, не чувствует голода и холода и, когда его секут, не чувствует боли, и,
как это ни странно, даже во
время такой работы,
как нагрузка, когда баржа с углем стучит бортом о пароход, плещут волны и люди зеленеют от морской болезни,
в барже происходит игра
в карты, и деловой разговор мешается с картежным: «Отваливай!
[Туз на спине, бритье половины головы и оковы, служившие
в прежнее
время для предупреждения побегов и для удобнейшего распознавания ссыльных, утратили свое прежнее значение и сохраняются теперь лишь
как позорящие наказания.