Неточные совпадения
Теперь их там,
быть может,
еще больше.
«Весьма вероятно, — пишет он, — что Сахалин
был некогда, а может
быть,
еще в недавние времена, островом».
Утро
было яркое, блестящее, и наслаждение, которое я испытывал, усиливалось
еще от гордого сознания, что я вижу эти берега.
Мы с замиранием сердца ждали, что вот
еще один момент и баржа
будет перерезана цепью, но, к счастью, добрые люди вовремя перехватили канат, и солдаты отделались одним только испугом.
Она девушкой пришла сюда с матерью за отцом-каторжным, который до сих пор
еще не отбыл своего срока; теперь она замужем за крестьянином из ссыльных, мрачным стариком, которого я мельком видел, проходя по двору; он
был болен чем-то, лежал на дворе под навесом и кряхтел.
Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел в Сингапуре купить своей жене шёлковый платок и ему предложили разменять русские деньги на доллары, то он будто бы обиделся и сказал: «Вот
еще, стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!» И платок не
был куплен.
Если же до каторги он
был солдатом, то непременно добавляет
еще к этому: «из солдат, ваше высокоблагородие».
На Сахалине
есть манера давать названия улицам в честь чиновников
еще при их жизни; называют улицы не только по фамилиям, но даже по именам и отчествам.
Говорят, будто она названа так каторжными в честь пейсов еврея, который торговал здесь, когда
еще на месте Слободки
была тайга; по другой же версии, жила тут и торговала поселка Пейсикова.
Глядя на нее, не верится, что
еще недавно она
была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе с нею.
Как бы то ни
было, 56 тысяч
еще не найдены и служат пока сюжетом для самых разнообразных фантастических рассказов.
— Постой, не перебивай, ваше высокоблагородие. Роспили мы эту водку, вот он, Андрюха то
есть,
еще взял перцовки сороковку. По стакану налил себе и мне. Мы по стакану вместе с ним и
выпили. Ну, вот тут пошли весь народ домой из кабака, и мы с ним сзади пошли тоже. Меня переломило верхом-то ехать, я слез и сел тут на бережку. Я песни
пел да шутил. Разговору не
было худого. Потом этого встали и пошли.
А Андрей
еще живой
был и говорит: «Ты, Сергуха, ударил меня стягом, а больше я ничего не помню».
Внешностью своею Корсаковка до обмана похожа на хорошую русскую деревушку, и притом глухую, которой
еще не коснулась цивилизация, Я тут
был в первый раз в воскресенье после обеда.
Он имеет лавочку, и
есть у него
еще лавочка в Дуэ, где торгует его сын.
Еще недавно она
была настоящею рекой и в ней ловили рыбу горбушу, теперь же, вследствие лесных пожаров и порубок, она обмелела и к лету пересыхает совершенно.
Оно обязано платить, но почему-то не платит; представители другой стороны, ввиду такого явного правонарушения, давно уже обязаны употребить власть, но почему-то медлят и, мало того, продолжают
еще расходовать 150 тысяч в год на охрану доходов общества, и обе стороны ведут себя так, что трудно сказать, когда
будет конец этим ненормальным отношениям.
Когда я входил в тюрьму, там кончали мыть полы и влажный, промозглый воздух
еще не успел разредиться после ночи и
был тяжел.
Ему даны
были нарта собак, дней на 35 сухарей, чаю да сахару, маленький ручной компас и вместе с крестом Невельского ободрение, что «если
есть сухарь, чтоб утолить голод, и кружка воды напиться, то с божией помощью дело делать
еще возможно».
В Рыковском
есть школа, телеграф, больница и метеорологическая станция имени M. H. Галкина-Враского, которою неофициально заведует привилегированный ссыльный, бывший мичман, человек замечательно трудолюбивый и добрый; он исправляет
еще также должность церковного старосты.
Еще южнее, по линии проектированного почтового тракта,
есть селение Вальзы, основанное в 1889 г. Тут 40 мужчин и ни одной женщины. За неделю до моего приезда, из Рыковского
были посланы три семьи
еще южнее, для основания селения Лонгари, на одном из притоков реки Пороная. Эти два селения, в которых жизнь едва только начинается, я оставлю на долю того автора, который
будет иметь возможность проехать к ним по хорошей дороге и видеть их близко.
А их не мешало бы считать хотя бы раз в 5-10 лет, иначе важный вопрос о влиянии ссыльной колонии на их численный состав долго
еще будет открытым и решаться произвольно.
За неимением надежных цифровых данных и наши толки о губительном влиянии русского нашествия основаны на одних лишь аналогиях, и очень возможно, что влияние это до сих пор
было ничтожно, равно почти нолю, так как сахалинские гиляки живут преимущественно по Тыми и восточному побережью, где русских
еще нет.
Гиляки принадлежат не к монгольскому и не к тунгусскому, а к какому-то неизвестному племени, которое,
быть может, когда-то
было могущественно и владело всей Азиею, теперь же доживает свои последние века на небольшом клочке земли в виде немногочисленного, но всё
еще прекрасного и бодрого народа.
Об этом легендарном майоре
еще придется говорить.] затем гиляки
были приглашены к участию в поимке беглых, причем за каждого убитого или пойманного беглого положено
было денежное вознаграждение.
Они далеки
еще до того, чтобы понять наши потребности, и едва ли
есть какая-нибудь возможность втолковать им, что каторжных ловят, лишают свободы, ранят и иногда убивают не из прихоти, а в интересах правосудия; они видят в этом лишь насилие, проявление зверства, а себя, вероятно, считают наемными убийцами.
Проплыли верст восемь — и на берегу заблестели огни: это
была страшная Воеводская тюрьма, а
еще немного — показались огни Дуэ.
Когда-то промысел находился в руках японцев; при Мицуле в Мауке
было более 30 японских зданий, в которых постоянно жило 40 душ обоего пола, а весною приезжало сюда из Японии
еще около 300 человек, работавших вместе с айносами, которые тогда составляли тут главную рабочую силу.
Поселился он на Сахалине
еще в доисторические времена, когда не начиналась каторга, и это казалось до такой степени давно, что даже сочинили легенду о «происхождении Сахалина», в которой имя этого офицера тесно связано с геологическими переворотами: когда-то, в отдаленные времена, Сахалина не
было вовсе, но вдруг, вследствие вулканических причин, поднялась подводная скала выше уровня моря, и на ней сидели два существа — сивуч и штабс-капитан Шишмарев.
Кузе возвращался из Тарайки, у руля
был Медведев; кроме них, в вельботе находился
еще надзиратель.
До 1870 г. военными властями
были основаны
еще посты Чибисанский, Очехпокский, Мануйский, Малковский и многие другие.
Когда дороги
еще не
было, то на месте теперешней Мицульки стояла станция, на которой держали лошадей для чиновников, едущих по казенной надобности; конюхам и работникам позволено
было строиться до срока, и они поселились около станции и завели собственные хозяйства.
Когда я
был у него в избе, то он стоял через силу и говорил слабым голосом, но о печенке рассказывал со смехом, и по его всё
еще опухшему, сине-багровому лицу можно
было судить, как дорого обошлась ему эта печенка.
Это
был богатырского сложения человек,
еще молодой и красивый, характера кроткого и сосредоточенного, — всё, бывало, молчит и о чем-то думает, — и с первого же времени хозяева стали доверять ему, и когда уезжали из дому, то знали, что Вукол и денег не вытащит из комода, и спирта в кладовой не
выпьет.
Большая часть площади, которая занята теперь под пашней и покосом, недавно
еще была болотом, но поселенцы, по совету г. Я., выкопали канаву до Найбы, в сажень глубины, и теперь стало хорошо.
Виноваты ли в этом естественные условия, которые на первых же норах встретили крестьян так сурово и недружелюбно, или же всё дело испортили неумелость и неряшливость чиновников, решить трудно, так как опыт
был непродолжителен, и к тому же
еще приходилось производить эксперимент над людьми, по-видимому, неусидчивыми, приобревшими в своих долгих скитаниях по Сибири вкус к кочевой жизни.
Посол Резанов, уполномоченный заключить торговый союз с Японией, должен
был также
еще «приобрести остров Сахалин, не зависимый ни от китайцев, ни от японцев».
Средний возраст только что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен
быть не меньше 35 лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и если принять
еще во внимание, что на каторге человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме, с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Никто
еще не доказал, что среди каторжников, живущих в избах, случаи преступлений и побегов наблюдаются реже, чем у живущих в тюрьме, и что труд первых производительнее, чем вторых, но весьма вероятно, что тюремная статистика, которая рано или поздно должна
будет заняться этим вопросом, сделает свой окончательный вывод в пользу изб.
Пока несомненно одно, что колония
была бы в выигрыше, если бы каждый каторжный, без различия сроков, по прибытии на Сахалин тотчас же приступал бы к постройке избы для себя и для своей семьи и начинал бы свою колонизаторскую деятельность возможно раньше, пока он
еще относительно молод и здоров; да и справедливость ничего бы не проиграла от этого, так как, поступая с первого же дня в колонию, преступник самое тяжелое переживал бы до перехода в поселенческое состояние, а не после.
Новый поселенец, если у него
есть деньги и протекция у начальства, остается в Александровске или в том селении, которое ему нравится, и покупает или строит тут дом, если
еще не обзавелся им, когда
был на каторге; для такого сельское хозяйство и труд не обязательны.
Если же эти селения
будут продолжением теперешней сельскохозяйственной колонии и администрация рассчитывает на рожь и пшеницу, то Сахалин приобретет
еще несколько тысяч голодных, потерянных бедняков, питающихся неизвестно чем.]
Взрослых уроженцев Сахалина, для которых остров
был бы родиной,
еще нет, старожилов очень мало, большинство составляют новички; население меняется каждый год; одни прибывают, другие выбывают; и во многих селениях, как я говорил уже, жители производят впечатление не сельского общества, а случайного сброда.
В старосты попадают обыкновенно люди степенные, смышленые и грамотные; должность их
еще не определилась вполне, но они стараются походить на русских старост; решают разные мелкие дела, назначают подводы по наряду, вступаются за своих, когда нужно, и проч., а у рыковского старосты
есть даже своя печать.
Есть же
еще мужчины, ночующие в тюрьмах, и холостые солдаты, для которых «необходимым предметом для удовлетворения естественных потребностей», как выразился когда-то один из здешних начальников, служат всё те же ссыльные или прикосновенные к ссылке женщины.
Наконец, пятые идут потому, что всё
еще продолжают находиться под сильным нравственным влиянием мужей; такие,
быть может, сами принимали участие в преступлении или пользовались плодами его и не попали под суд только случайно, по недостатку улик.
Плодовитость сахалинских женщин и невысокая детская смертность, как увидит ниже читатель, скоро поднимут процент детей
еще выше,
быть может, даже до русской нормы.
«Устав о ссыльных» разрешает ссыльнокаторжным обоего пола браки только через 1–3 года по поступлении в разряд исправляющихся; очевидно, женщина, поступившая в колонию, но находящаяся
еще в разряде испытуемых, может
быть только сожительницей, а не женой.
Колония
была основана на острове
еще не исследованном; с научной точки зрения представлял он совершенную terram incognitam; [неизвестную землю (лат.)] и об его естественных условиях и о возможности на нем сельскохозяйственной культуры судили только по таким признакам, как географическая широта, близкое соседство Японии, присутствие на острове бамбука, пробкового дерева и т. п.
[В своей резолюции на отчете инспектора сельского хозяйства за 1890 год начальник острова говорит: «Наконец
есть документ, может
быть, далеко
еще не совершенный, но основанный по крайней мере на данных наблюдения, сгруппированных специалистом и освещенных без желания кому-нибудь нравиться».