Неточные совпадения
Пробавляются поставками рыбы на Сахалин, золотым хищничеством, эксплуатацией инородцев, продажей понтов,
то есть оленьих рогов, из которых китайцы приготовляют возбудительные пилюли.
Была, между прочим, одна каторжная, обращавшая на себя внимание
тем, что за нею добровольно следовал на каторгу ее муж.
День
был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до
того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
Постепенное равномерное повышение дна и
то, что в проливе течение
было почти незаметно, привели его к убеждению, что он находится не в проливе, а в заливе и что, стало
быть, Сахалин соединен с материком перешейком.
[Тут кстати привести одно наблюдение Невельского: туземцы проводят обыкновенно между берегами черту для
того, чтобы показать, что от берега к берегу можно проплыть на лодке,
то есть что существует между берегами пролив.]
Остановившись на глубине двух сажен, он послал к северу для промера своего помощника; этот на пути своем встречал среди мелей глубины, но они постепенно уменьшались и приводили его
то к сахалинскому берегу,
то к низменным песчаным берегам другой стороны, и при этом получалась такая картина, как будто оба берега сливались; казалось, залив оканчивался здесь и никакого прохода не
было.
Таким образом, и Браутон должен
был заключить
то же самое, что Лаперуз.
Если они не открыли входа в Амур,
то потому, что имели в своем распоряжении самые скудные средства для исследования, а главное, — как гениальные люди, подозревали и почти угадывали другую правду и должны
были считаться с ней.
Авторитет его предшественников, однако,
был еще так велик, что когда он донес о своих открытиях в Петербург,
то ему не поверили, сочли его поступок дерзким и подлежащим наказанию и «заключили» его разжаловать, и неизвестно, к чему бы это повело, если бы не заступничество самого государя, который нашел его поступок молодецким, благородным и патриотическим.
В 1710 г. пекинскими миссионерами, по поручению китайского императора,
была начертана карта Татарии; при составлении ее миссионеры пользовались японскими картами, и это очевидно, так как в
то время о проходимости Лаперузова и Татарского проливов могло
быть известно только японцам.
Татарский берег горист и изобилует пиками,
то есть острыми, коническими вершинами.
Но настроение духа, признаюсь,
было невеселое, и чем ближе к Сахалину,
тем хуже.
То, что
было вчера мрачно и темно и так пугало воображение, теперь утопало в блеске раннего утра; толстый, неуклюжий Жонкьер с маяком, «Три брата» и высокие крутые берега, которые видны на десятки верст по обе стороны, прозрачный туман на горах и дым от пожара давали при блеске солнца и моря картину недурную.
Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел в Сингапуре купить своей жене шёлковый платок и ему предложили разменять русские деньги на доллары,
то он будто бы обиделся и сказал: «Вот еще, стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!» И платок не
был куплен.
За обедом же
была рассказана такая легенда: когда русские заняли остров и затем стали обижать гиляков,
то гиляцкий шаман проклял Сахалин и предсказал, что из него не выйдет никакого толку.
У меня в кармане
был корреспондентский бланок, но так как я не имел в виду печатать что-либо о Сахалине в газетах,
то, не желая вводить в заблуждение людей, относившихся ко мне, очевидно, с полным доверием, я ответил: нет.
— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. — Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь всё, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения, вы
будете пользоваться документами, необходимыми для вашей работы, — одним словом, вам двери
будут открыты всюду. Не могу я разрешить вам только одного: какого бы
то ни
было общения с политическими, так как разрешать вам это я не имею никакого права.
Его похвальное слово не мирилось в сознании с такими явлениями, как голод, повальная проституция ссыльных женщин, жестокие телесные наказания, но слушатели должны
были верить ему: настоящее в сравнении с
тем, что происходило пять лет назад, представлялось чуть ли не началом золотого века.
Из нашей последней беседы и из
того, что я записал под его диктовку, я вынес убеждение, что это великодушный и благородный человек, но что «жизнь несчастных»
была знакома ему не так близко, как он думал.
Если же до каторги он
был солдатом,
то непременно добавляет еще к этому: «из солдат, ваше высокоблагородие».
Гладкий первого сплава, а первый сплав,
то есть первый «Доброволец», пришел на Сахалин в 1879 г.
Для меня
было особенно важно получать верные ответы от
тех, которые пришли сюда в шестидесятых и семидесятых годах; мне хотелось не пропустить ни одного из них, что, по всей вероятности, не удалось мне.
Если
есть собаки,
то вялые, не злые, которые, как я говорил уже, лают на одних только гиляков, вероятно, потому, что
те носят обувь из собачьей шкуры.
Если
есть свинья,
то с колодкой на шее.
Одни говорили, что, вероятно, высшее начальство хочет распределить пособие между ссыльными, другие — что, должно
быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга с поселениями
будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они не ждут уже ничего хорошего, так как от них сам бог отказался, и это для
того, чтобы вызвать с моей стороны возражение.
Я начну с Александровской долины, с селений, расположенных на реке Дуйке. На Северном Сахалине эта долина
была первая избрана для поселений не потому, что она лучше всех исследована или отвечает целям колонизации, а просто случайно, благодаря
тому обстоятельству, что она
была ближайшей к Дуэ, где впервые возникла каторга.
Настоящий рост Александровска начался с издания нового положения Сахалина, когда
было учреждено много новых должностей, в
том числе одна генеральская.
Для новых людей и их канцелярий понадобилось новое место, так как в Дуэ, где до
того времени находилось управление каторгой,
было тесно и мрачно.
В Южном Сахалине, где урожай бывает ежегодно,
есть селения, в которых нет ни одной женщины, между
тем в сахалинском Париже одних лишь женщин свободного состояния, прибывших за мужьями добровольно из России, живет 158.
Судя по очень малому числу крестьян, — их только 19, — нужно заключить, что каждый хозяин сидит на участке столько времени, сколько нужно ему для получения крестьянских прав,
то есть права бросить хозяйство и уехать на материк.
Население здесь перебивается кое-как, но оно
тем не менее все-таки каждый день
пьет чай, курит турецкий табак, ходит в вольном платье, платит за квартиры; оно покупает дома у крестьян, отъезжающих на материк, и строит новые.
Как бы
то ни
было, 56 тысяч еще не найдены и служат пока сюжетом для самых разнообразных фантастических рассказов.
О кухне, где при мне готовился обед для 900 человек, о провизии и о
том, как
едят арестанты, я
буду говорить в особой главе.
В 1872 г. на Каре, как писал г. Власов в своем отчете, при одной из казарм совсем не
было отхожего места, и преступники выводились для естественной надобности на площадь, и это делалось не по желанию каждого из них, а в
то время, когда собиралось несколько человек.
Зимою же и в дурную погоду,
то есть в среднем почти 10 месяцев в году, приходится довольствоваться только форточками и печами.
При системе общих камер соблюдение чистоты в тюрьме невозможно, и гигиена никогда не выйдет здесь из
той тесной рамки, какую ограничили для нее сахалинский климат и рабочая обстановка каторжного, и какими бы благими намерениями ни
была проникнута администрация, она
будет бессильна и никогда не избавится от нареканий.
Если в камере вонь или нет никому житья от воровства, или
поют грязные песни,
то виноваты в этом все,
то есть никто.
Майданщик,
то есть хозяин майдана, официально называется парашечником, так как берет на себя обязанность выносить из камер параши, если они
есть, и следить за чистотою.
Но и здесь работают главным образом специалисты, которые уже на родине
были мельниками, кузнецами и проч., а не
те, которые, живя на родине, не умели работать, ничего не знали и теперь больше чем кто-либо нуждаются в мельницах и кузницах, где бы их обучили и поставили на ноги.
Здесь, на каторге, он сам построил себе избу, делает ведра, столы, неуклюжие шкапы. Умеет делать всякую мебель, но только «про себя»,
то есть для собственной надобности. Сам никогда не дрался и бит не бывал; только когда-то в детстве отец высек его за
то, что горох стерег и петуха впустил.
— Постой, не перебивай, ваше высокоблагородие. Роспили мы эту водку, вот он, Андрюха
то есть, еще взял перцовки сороковку. По стакану налил себе и мне. Мы по стакану вместе с ним и
выпили. Ну, вот тут пошли весь народ домой из кабака, и мы с ним сзади пошли тоже. Меня переломило верхом-то ехать, я слез и сел тут на бережку. Я песни
пел да шутил. Разговору не
было худого. Потом этого встали и пошли.
Я на суде говорил
то, что тебе вот сказываю, как
есть, а суд не верит: «Тут все так говорят и глазы крестят, а всё неправда».
Каторжные и поселенцы изо дня в день несут наказание, а свободные от утра до вечера говорят только о
том, кого драли, кто бежал, кого поймали и
будут драть; и странно, что к этим разговорам и интересам сам привыкаешь в одну неделю и, проснувшись утром, принимаешься прежде всего за печатные генеральские приказы — местную ежедневную газету, и потом целый день слушаешь и говоришь о
том, кто бежал, кого подстрелили и т. п.
Глядишь на
тот берег, и кажется, что
будь я каторжным,
то бежал бы отсюда непременно, несмотря ни на что.
Между
тем имя М. С. Корсакова носят на Сахалине селение и большой пост не за какие-либо особенные заслуги или жертвы, а только потому, что он
был генерал-губернатором и мог нагнать страху.]
Здесь, как и в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин и грамотных, большое число женщин свободного состояния и почти
ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством и т. п.; рассказывают, что в
былое время тут в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало в долг и скот, и семена, и даже спирт, и
тем легче, что корсаковцы будто бы всегда
были политиканами и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
Если не бояться упрека в поспешности вывода и данными, относящимися к Корсаковке, воспользоваться для всей колонии,
то, пожалуй, можно сказать, что при ничтожных сахалинских урожаях, чтобы не работать в убыток и
быть сытым, каждый хозяин должен иметь более двух десятин пахотной земли, не считая сенокосов и земли под овощами и картофелем.
Климат Александровского округа морской и отличается своим непостоянством,
то есть значительными колебаниями средней температуры года, [Средняя температура года колеблется между +1,2 и — 1,2; число дней с осадками между 102 и 209; тихих безветренных дней в 1881 г.
было только 35, в 1884 г. в три раза больше — 112.] числа дней с осадками и проч.; низкая средняя температура года, громадное количество осадков и пасмурных дней составляют его главные особенности.
Средняя годовая температура в Александровском округе равна +0,1,
то есть почти 0, а в Череповецком уезде +2,7.
Если бы здесь сумасшедших сожигали на кострах по распоряжению тюремных врачей,
то и это не
было бы удивительно, так как местные больничные порядки отстали от цивилизации по крайней мере лет на двести.