Неточные совпадения
Проводив жениха, Надя пошла к себе наверх, где жила
с матерью (нижний этаж занимала
бабушка). Внизу, в зале, стали тушить огни, а Саша все еще
сидел и пил чай. Пил он чай всегда подолгу, по-московски, стаканов по семи в один раз. Наде, когда она разделась и легла в постель, долго еще было слышно, как внизу убирала прислуга, как сердилась бабуля. Наконец все затихло, и только слышалось изредка, как в своей комнате, внизу, покашливал басом Саша.
Лето выдалось сырое и холодное, деревья были мокрые, все в саду глядело неприветливо, уныло, хотелось в самом деле работать. В комнатах, внизу и наверху, слышались незнакомые женские голоса, стучала у
бабушки швейная машина: это спешили
с приданым. Одних шуб за Надей давали шесть, и самая дешевая из них, по словам
бабушки, стоила триста рублей! Суета раздражала Сашу; он
сидел у себя в комнате и сердился; но все же его уговорили остаться, и он дал слово, что уедет первого июля, не раньше.
«Да, знаю я эту жертву, — думал он злобно и подозрительно, — в доме, без меня и без Марфеньки, заметнее будут твои скачки с обрыва, дикая коза! Надо
сидеть с бабушкой долее, обедать не в своей комнате, а со всеми — понимаю! Не будет же этого! Не дам тебе торжествовать — довольно! Сброшу с плеч эту глупую страсть, и никогда ты не узнаешь своего торжества!»
Неточные совпадения
Коробочка, рисунок и стихи были положены рядом
с двумя батистовыми платками и табакеркой
с портретом maman на выдвижной столик вольтеровского кресла, в котором всегда
сиживала бабушка.
Клим
сидел с другого бока ее, слышал этот шепот и видел, что смерть
бабушки никого не огорчила, а для него даже оказалась полезной: мать отдала ему уютную бабушкину комнату
с окном в сад и молочно-белой кафельной печкой в углу.
— Нет, двое детей со мной, от покойного мужа: мальчик по восьмому году да девочка по шестому, — довольно словоохотливо начала хозяйка, и лицо у ней стало поживее, — еще
бабушка наша, больная, еле ходит, и то в церковь только; прежде на рынок ходила
с Акулиной, а теперь
с Николы перестала: ноги стали отекать. И в церкви-то все больше
сидит на ступеньке. Вот и только. Иной раз золовка приходит погостить да Михей Андреич.
— Скажи, Марфенька, — начал он однажды,
сидя с нею в сумерки на дерновом диване, под акациями, — не скучно тебе здесь? Не надоели тебе:
бабушка, Тит Никоныч, сад, цветы, песенки, книжки
с веселым окончанием!..
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не
с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас
сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по полям, под руку водил бы в сад, в пикет
с вами играл бы… Право,
бабушка, что бы вам…