Неточные совпадения
Почему-то про него говорили, что он прекрасный художник, и, когда у него умерла мать, бабушка, ради спасения души, отправила его в Москву в Комиссаровское училище; года через два перешел он в училище
живописи, пробыл здесь чуть ли не пятнадцать лет и кончил по архитектурному отделению, с грехом пополам, но архитектурой все-таки не
занимался, а служил в одной из московских литографий.
Так он очищался и поднимался несколько раз; так это было с ним в первый раз, когда он приехал на лето к тетушкам. Это было самое живое, восторженное пробуждение. И последствия его продолжались довольно долго. Потом такое же пробуждение было, когда он бросил статскую службу и, желая жертвовать жизнью, поступил во время войны в военную службу. Но тут засорение произошло очень скоро. Потом было пробуждение, когда он вышел в отставку и, уехав за границу, стал
заниматься живописью.
Задумано — сделано; и вот мы с ней на берегах Рейна, где я стараюсь
заниматься живописью, а она… шалит и чудит по-прежнему.
В свободное время монахи собирали травы и составляли целебные зелья. Другие
занимались живописью, вырезывали из кипариса кресты иль иконы, красили и золотили деревянные чаши.
Неточные совпадения
Избранная Вронским роль с переездом в палаццо удалась совершенно, и, познакомившись чрез посредство Голенищева с некоторыми интересными лицами, первое время он был спокоен. Он писал под руководством итальянского профессора
живописи этюды с натуры и
занимался средневековою итальянскою жизнью. Средневековая итальянская жизнь в последнее время так прельстила Вронского, что он даже шляпу и плед через плечо стал носить по-средневековски, что очень шло к нему.
Так как смолоду у него была способность к
живописи и так как он, нe зная, куда тратить свои деньги, начал собирать гравюры, он остановился на
живописи, стал
заниматься ею и в нее положил тот незанятый запас желаний, который требовал удовлетворения.
Один из «пророков» разобрал стихи публично на лекции и сказал, что «в них преобладает элемент
живописи, обилие образов и музыкальность, но нет глубины и мало силы», однако предсказывал, что с летами это придет, поздравил автора тоже с талантом и советовал «беречь и лелеять музу», то есть
заняться серьезно.
Но, кроме того, я выбрал себе дело: я люблю искусство и… немного
занимаюсь…
живописью, музыкой… пишу… — досказал он тихо и смотрел на конец своего сапога.
Как он проводил свое время в Петербурге, это мне не совсем известно, но судя по тому, что он был знаком почти со всеми современными ему знаменитостями, надо полагать, что он жил не исключительно в свете и среди своих военных товарищей, а держался умных кружков: он лично знал Жуковского, Пушкина, Дельвига, Гоголя, Каратыгина и Брюллова, ходил в дом к Толстым, где перезнакомился со всем тогдашним художественным миром и сам с успехом
занимался как дилетант и
живописью и ваянием, что необыкновенно шло его изящной натуре.