Он отошел от меня и даже головой не кивнул. Я поклонился ему и его дочери, читавшей газету, и вышел. На
душе у меня было тяжело до такой степени, что когда сестра стала спрашивать, как принял меня инженер, то я не мог выговорить ни одного слова.
Неточные совпадения
Лишь от одних девушек веяло нравственною чистотой;
у большинства из них были высокие стремления, честные, чистые
души; но они не понимали жизни и верили, что взятки даются из уважения к душевным качествам, и, выйдя замуж, скоро старились, опускались и безнадежно тонули в тине пошлого, мещанского существования.
В ее голосе слышалось удивление, точно ей казалось невероятным, что
у нее тоже может быть хорошо на
душе.
— Послушайте, отчего вы не бываете
у Должиковой? Вы не знаете Марии Викторовны, это умница, прелесть, простая, добрая
душа.
— Я непременно собьюсь… Как тяжело
у меня на
душе, если б ты знал!
У меня такой страх, будто меня поведут сейчас на смертную казнь.
— Итак, судьба моя решена, — сказала сестра, когда мы пришли домой. — После того, что случилось, я уже не могу возвратиться туда. Господи, как это хорошо!
У меня стало легко на
душе.
Она тотчас легла в постель. На ресницах
у нее блестели слезы, но выражение было счастливое, спала она крепко и сладко, и видно было, что в самом деле
у нее легко на
душе и что она отдыхает. Давно-давно уже она не спала так!
—
Душа у праведного белая и гладкая, как мел, а
у грешного как пемза.
Душа у праведного — олифа светлая, а
у грешного — смола газовая. Трудиться надо, скорбеть надо, болезновать надо, — продолжал он, — а который человек не трудится и не скорбит, тому не будет царства небесного. Горе, горе сытым, горе сильным, горе богатым, горе заимодавцам! Не видать им царствия небесного. Тля ест траву, ржа — железо…
Зачем, когда в
душе у нее была буря, и она чувствовала, что стоит на повороте жизни, который может иметь ужасные последствия, зачем ей в эту минуту надо было притворяться пред чужим человеком, который рано или поздно узнает же всё, — она не знала; но, тотчас же смирив в себе внутреннюю бурю, она села и стала говорить с гостем.
Обломов хотя и прожил молодость в кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что не верующей и все холодно, мудро анализирующей молодежи, но в
душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу не пошатнулось основание добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте женщины, признавал ее власть и права и приносил ей жертвы.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше,
у меня просто и
души нет и язык как в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
Переход от страха к радости, от низости к высокомерию довольно быстр, как
у человека с грубо развитыми склонностями
души.
Городничий. Я бы дерзнул…
У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты
души предложил.
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват ни
душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно!
У меня, право, в голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.
Городничий. А уж я так буду рад! А уж как жена обрадуется!
У меня уже такой нрав: гостеприимство с самого детства, особливо если гость просвещенный человек. Не подумайте, чтобы я говорил это из лести; нет, не имею этого порока, от полноты
души выражаюсь.