Неточные совпадения
Андрей часто, отрываясь от дел или из светской толпы, с вечера, с бала ехал посидеть
на широком диване Обломова и в ленивой беседе отвести и успокоить встревоженную или усталую душу, и всегда испытывал то успокоительное чувство, какое испытывает человек, приходя из великолепных зал под собственный скромный кров или возвратясь от красот южной
природы в березовую рощу, где
гулял еще ребенком.
И действительно, она порадовалась; он не отходил от нее ни
на минуту, кроме тех часов, которые должен был проводить в гошпитале и Академии; так прожила она около месяца, и все время были они вместе, и сколько было рассказов, рассказов обо всем, что было с каждым во время разлуки, и еще больше было воспоминаний о прежней жизни вместе, и сколько было удовольствий: они
гуляли вместе, он нанял коляску, и они каждый день целый вечер ездили по окрестностям Петербурга и восхищались ими; человеку так мила
природа, что даже этою жалкою, презренною, хоть и стоившею миллионы и десятки миллионов,
природою петербургских окрестностей радуются люди; они читали, они играли в дурачки, они играли в лото, она даже стала учиться играть в шахматы, как будто имела время выучиться.
Природа точно так поступила и в NN и вовсе не смотрела
на то, что по саду никто не
гулял; а кто и
гулял, тот обращал внимание не
на деревья, а
на превосходную беседку в китайско-греческом вкусе; действительно, беседка была прекрасна в своем роде; начальница губернии весьма удачно ее назвала — Монрепо [Мой отдых (от фр. mon repos).].
Утешься, друг; она дитя, // Твое унынье безрассудно: // Ты любишь горестно и трудно, // А сердце женское шутя. // Взгляни: под отдаленным сводом //
Гуляет вольная луна; //
На всю
природу мимоходом // Равно сиянье льет она. // Заглянет в облако любое, // Его так пышно озарит, // И вот — уж перешла в другое // И то недолго посетит. // Кто место в небе ей укажет, // Примолвя: там остановись! // Кто сердцу юной девы скажет: // Люби одно, не изменись? // Утешься!
Что англичане убили еще тысячу китайцев за то, что китайцы ничего не покупают
на деньги, а их край поглощает звонкую монету, что французы убили еще тысячу кабилов за то, что хлеб хорошо родится в Африке и что постоянная война полезна для формирования войск, что турецкий посланник в Неаполе не может быть жид и что император Наполеон
гуляет пешком в Plombières и печатно уверяет народ, что он царствует только по воле всего народа, — это всё слова, скрывающие или показывающий давно известное; но событие, происшедшее в Люцерне 7 июля, мне кажется совершенно ново, странно и относится не к вечным дурным сторонам человеческой
природы, но к известной эпохе развития общества.