— Это невозможно!.. Он живет за двадцать пять верст отсюда, а время дорого. И лошадей не хватит: от нас сюда
сорок верст да отсюда к земскому доктору почти столько… Нет, это невозможно! Поедемте, Степан Лукич! Я подвига прошу. Ну, совершите вы подвиг! Сжальтесь!
Но что за мука! Надевши сюртук, доктор опять ложится. Нелли поднимает его и тащит в переднюю… В передней долгая, мучительная возня с калошами, шубой… Пропала шапка… Но вот, наконец, Нелли сидит в экипаже. Возле нее доктор. Теперь остается только проехать
сорок верст, и у ее мужа будет медицинская помощь. Над землей висит тьма: зги не видно… Дует холодный зимний ветер. Под колесами мерзлые кочки. Кучер то и дело останавливается и раздумывает, какой дорогой ехать…
Собак твоих не боязно, // Семьи твоей не совестно, // А ехать
сорок верст // Свои беды рассказывать, // Твои беды выспрашивать — // Жаль бурушку гонять!
Неточные совпадения
—
Верст тридцать. Пожалуй, и
сорок будет. Но отличная дорога. Отлично съездим.
Кроме того, хотя он долго жил в самых близких отношениях к мужикам как хозяин и посредник, а главное, как советчик (мужики верили ему и ходили
верст за
сорок к нему советоваться), он не имел никакого определенного суждения о народе, и на вопрос, знает ли он народ, был бы в таком же затруднении ответить, как на вопрос, любит ли он народ.
— Невыгодно! да через три года я буду получать двадцать тысяч годового дохода с этого именья. Вот оно как невыгодно! В пятнадцати
верстах. Безделица! А земля-то какова? разглядите землю! Всё поемные места. Да я засею льну, да тысяч на пять одного льну отпущу; репой засею — на репе выручу тысячи четыре. А вон смотрите — по косогору рожь поднялась; ведь это все падаль. Он хлеба не сеял — я это знаю. Да этому именью полтораста тысяч, а не
сорок.
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите! // Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите. // Удивлены? и только? вот прием! // Как будто не прошло недели; // Как будто бы вчера вдвоем // Мы мочи нет друг другу надоели; // Ни на́волос любви! куда как хороши! // И между тем, не вспомнюсь, без души, // Я
сорок пять часов, глаз мигом не прищуря, //
Верст больше седьмисот пронесся, — ветер, буря; // И растерялся весь, и падал сколько раз — // И вот за подвиги награда!
Анна Сергеевна около года после его смерти не выезжала из деревни; потом отправилась вместе с сестрой за границу, но побывала только в Германии; соскучилась и вернулась на жительство в свое любезное Никольское, отстоявшее
верст сорок от города ***.