Бедный Максим Кузьмич похудел, осунулся… Щеки его впали, кулаки стали жилистыми. Он
заболел от мысли. Если бы не любимая женщина, он застрелился бы…
Анна Петровна. Жила я с тобою пять лет, томилась и
болела от мысли, что изменила своей вере, но любила тебя и не оставляла ни на одну минуту… Ты был моим кумиром… И что же? Все это время ты обманывал меня самым наглым образом…
Неточные совпадения
Одна
мысль эта так раздражала Алексея Александровича, что, только представив себе это, он замычал
от внутренней
боли и приподнялся и переменил место в карете и долго после того, нахмуренный, завертывал свои зябкие и костлявые ноги пушистым пледом.
Я не сообразил того, что бедняжка плакал, верно, не столько
от физической
боли, сколько
от той
мысли, что пять мальчиков, которые, может быть, нравились ему, без всякой причины, все согласились ненавидеть и гнать его.
Боль от кнута утихла, и Раскольников забыл про удар; одна беспокойная и не совсем ясная
мысль занимала его теперь исключительно.
— Я не дам себя мучить, — зашептал он вдруг по-давешнему, с
болью и с ненавистию мгновенно сознавая в себе, что не может не подчиниться приказанию, и приходя
от этой
мысли еще в большее бешенство, — арестуйте меня, обыскивайте меня, но извольте действовать по форме, а не играть со мной-с! Не смейте…
Посему и ты, Софья, не смущай свою душу слишком, ибо весь твой грех — мой, а в тебе, так
мыслю, и разуменье-то вряд ли тогда было, а пожалуй, и в вас тоже, сударь, вкупе с нею, — улыбнулся он с задрожавшими
от какой-то
боли губами, — и хоть мог бы я тогда поучить тебя, супруга моя, даже жезлом, да и должен был, но жалко стало, как предо мной упала в слезах и ничего не потаила… ноги мои целовала.