Прошло более недели, раньше чем Захарий позвонил ему по телефону, приглашая в магазин. Самгин одел новый фланелевый костюм и
пошел к Марине с тем сосредоточенным настроением, с каким направлялся в суд на сложно запутанный процесс. В магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение:
Неточные совпадения
Идти к ней вечером — не хотелось, но он сообразил, что, если не
пойдет, она явится сама и, возможно, чем-нибудь скомпрометирует его в глазах брата, нахлебников,
Марины.
В этой тревоге он прожил несколько дней, чувствуя, что тупеет, подчиняется меланхолии и — боится встречи с
Мариной. Она не являлась
к нему и не звала его, — сам он
идти к ней не решался. Он плохо спал, утратил аппетит и непрерывно прислушивался
к замедленному течению вязких воспоминаний,
к бессвязной смене однообразных мыслей и чувств.
Решил
пойти к брату и убедить его, что рассказ о
Марине был вызван естественным чувством обиды за человека, которого обманывают. Но, пока он мылся, одевался, оказалось, что брат и Кутузов уехали в Кронштадт.
Он мотнул головой и
пошел прочь, в сторону, а Самгин, напомнив себе: «Слабоумный», — воротился назад
к дому, чувствуя в этой встрече что-то нереальное и снова подумав, что
Марину окружают странные люди. Внизу, у конторы, его встретили вчерашние мужики, но и лысый и мужик с чугунными ногами были одеты в добротные пиджаки, оба — в сапогах.
— Ну —
пойдем, — предложила
Марина. Самгин отрицательно качнул головою, но она взяла его под руку и повела прочь. Из биллиардной выскочил, отирая руки платком, высокий, тонконогий офицер, — он побежал
к буфету такими мелкими шагами, что
Марина заметила: