Казалось, что там, на краю моря, их бесконечно много и они всегда будут так равнодушно всползать на небо, задавшись злой целью не позволять ему никогда больше блестеть над
сонным морем миллионами своих золотых очей — разноцветных звезд, живых и мечтательно сияющих, возбуждая высокие желания в людях, которым дорог их чистый блеск.
Я только слышу, как шумит
сонное море и как бьется от сантуринского мое сердце. Поднимаю глаза к небу — там ни одной звезды. Темно и пасмурно. Очевидно, небо покрыто облаками. Я для чего-то пожимаю плечами, глупо улыбаюсь и еще раз, уж не так решительно, зову извозчика.
Неточные совпадения
Покой неба и
моря — не мертвый и
сонный покой: это покой как будто удовлетворенной страсти, в котором небо и
море, отдыхая от ее сладостных мучений, любуются взаимно в объятиях друг друга.
Только высокие будылья чемерицы и коневьего щавелю торчали над засыпающим зеленым
морем, оставаясь наблюдать, как в
сонную траву налетят коростели и пойдут трещать про свои неугомонные ночные заботы.
Сам ревизор был живое подобие уснувшего ерша: маленький, вихрястенький, широкоперый, с глазами, совсем затянутыми какою-то
сонною влагой. Он казался ни к чему не годным и ни на что не способным; это был не человек, а именно
сонный ерш, который ходил по всем
морям и озерам и теперь, уснув, осклиз так, что в нем ничего не горит и не светится.
Солнце — в зените, раскаленное синее небо ослепляет, как будто из каждой его точки на землю, на
море падает огненно-синий луч, глубоко вонзаясь в камень города и воду.
Море блестит, словно шелк, густо расшитый серебром, и, чуть касаясь набережной
сонными движениями зеленоватых теплых волн, тихо поет мудрую песню об источнике жизни и счастья — солнце.
А кругом все молчало. Ни звука, кроме вздохов
моря. Тучи ползли по небу так же медленно и скучно, как и раньше, но их все больше вздымалось из
моря, и можно было, глядя на небо, думать, что и оно тоже
море, только
море взволнованное и опрокинутое над другим,
сонным, покойным и гладким. Тучи походили на волны, ринувшиеся на землю вниз кудрявыми седыми хребтами, и на пропасти, из которых вырваны эти волны ветром, и на зарождавшиеся валы, еще не покрытые зеленоватой пеной бешенства и гнева.