Неточные совпадения
Затем,
помню, я лежал на той же софе, ни о чем
не думал и молча отстранял рукой пристававшего с разговорами графа… Был я в каком-то забытьи, полудремоте, чувствуя только яркий свет ламп и веселое, покойное настроение… Образ девушки в красном, склонившей головку на плечо, с глазами, полными ужаса перед эффектною смертью, постоял передо мной и тихо погрозил мне маленьким пальцем… Образ другой девушки, в черном
платье и с бледным, гордым лицом, прошел мимо и поглядел на меня
не то с мольбой,
не то с укоризной.
— Постой, Сережа, ты
помнешь мне мое
платье… Опусти меня наземь… К тебе я, голубчик, на минутку! Дома я всем сказала, что поеду к Акатьихе, графской прачке, что тут живет недалеко, за три дома от тебя… Ты меня отпусти, голубчик, а то неловко… Почему ты
не приезжал так долго?
Я
помню только эти синие, ничего
не выражающие глаза, напудренный нос, тяжелое, но роскошное
платье и несколько массивных браслетов на обеих руках…
—
Не могу знать;
помню только, что это был
не мужик, а барин… в господском
платье, а какой это барин, какое у него лицо, совсем
не помню.
Неточные совпадения
Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской
не гоняйся; на службу
не напрашивайся; от службы
не отговаривайся; и
помни пословицу: береги
платье снову, а честь смолоду».
Я взглянул и обмер. На полу, в крестьянском оборванном
платье сидела Марья Ивановна, бледная, худая, с растрепанными волосами. Перед нею стоял кувшин воды, накрытый ломтем хлеба. Увидя меня, она вздрогнула и закричала. Что тогда со мною стало —
не помню.
— А я-то! — задумчиво говорила она. — Я уж и забыла, как живут иначе. Когда ты на той неделе надулся и
не был два дня —
помнишь, рассердился! — я вдруг переменилась, стала злая. Бранюсь с Катей, как ты с Захаром; вижу, как она потихоньку плачет, и мне вовсе
не жаль ее.
Не отвечаю ma tante,
не слышу, что она говорит, ничего
не делаю, никуда
не хочу. А только ты пришел, вдруг совсем другая стала. Кате подарила лиловое
платье…
— Вот видите, братец, — живо заговорила она, весело бегая глазами по его глазам, усам, бороде, оглядывая руки,
платье, даже взглянув на сапоги, — видите, какая бабушка, говорит, что я
не помню, — а я
помню, вот, право,
помню, как вы здесь рисовали: я тогда у вас на коленях сидела…
Они сидели друг против друга за тем же столом, за которым мы с ним вчера пили вино за его «воскресение»; я мог вполне видеть их лица. Она была в простом черном
платье, прекрасная и, по-видимому, спокойная, как всегда. Говорил он, а она с чрезвычайным и предупредительным вниманием его слушала. Может быть, в ней и видна была некоторая робость. Он же был страшно возбужден. Я пришел уже к начатому разговору, а потому некоторое время ничего
не понимал.
Помню, она вдруг спросила: