Огнев поглядывал на открытую голову и платок Верочки, и в душе его один за другим воскресали весенние и летние дни; то было время, когда вдали от своего серого петербургского номера, наслаждаясь ласками хороших людей, природой и любимым трудом, не успевал он замечать, как утренние зори сменялись вечерними и как один за другим, пророча конец лета, переставали петь сначала соловей, потом
перепел, а немного позже коростель…
Особливо тот, усатый, с охрипшим от
перепоя голосом, с воспаленными глазами, с вечным запахом конюшни… ах, что он говорил!
— Нет ли у вас, голубушка… рюмочки водочки? Душа горит! Такие во рту после вчерашнего
перепоя окиси, закиси и перекиси, что никакой химик не разберет! Верите ли? Душу воротит! Жить не могу!