Неточные совпадения
Локомотив свистит, шипит, пыхтит, сопит…
«Что-то будет! что-то будет!» — стучат дрожащие от старости лет вагоны…«Огого-гого-о-о!» — подхватывает
локомотив…По вагонам вместе с карманолюбцами гуляют сквозные ветры.
— Поезд стоит две минуты… — бормочет сиплый, надтреснутый бас вне вагона. Проходят две минуты, проходят еще две…Проходит пять, десять, двадцать, а поезд всё еще стоит. Что за чёрт? Выхожу из вагона и направляюсь к
локомотиву.
— Иван Матвеич! Скоро ж ты, наконец? Чёрт! — кричит обер-кондуктор под
локомотив.
Из-под
локомотива выползает на брюхе машинист, красный, мокрый, с куском сажи на носу…
— У тебя есть бог или нет? — обращается он к обер-кондуктору. — Ты человек или нет? Что подгоняешь? Не видишь, что ли? Ааа…чтоб вам всем повылазило!.. Разве это
локомотив? Это не
локомотив, а тряпка! Не могу я везти на нем!
Помощники машиниста бегают вокруг неисправного
локомотива, стучат, кричат…Начальник станции в красной фуражке стоит возле и рассказывает своему помощнику анекдоты из превеселого еврейского быта…Идет дождь…Направляюсь в вагон…Мимо мчится незнакомец в соломенной шляпе и темно-серой блузе…В его руках чемодан. Чемодан этот мой…Боже мой!
Неточные совпадения
Кто-то громко свистнул, издали ответил глухой свисток
локомотива. Самгин остановился, вслушиваясь, но там, впереди, смеялись, свистели все громче и кто-то вскрикивал:
Резко свистнул
локомотив и тотчас же как будто наткнулся на что-то, загрохотали вагоны, что-то лопнуло, как выстрел, заскрежетал тормоз, кожаная женщина с красным крестом вскочила на ноги, ударила Самгина чемоданом по плечу, закричала:
Вьюга все еще бесилась, можно было думать, что это она дергает и раскачивает вагон, пытается сорвать его с рельс.
Локомотив, натужно посвистев, осторожно подтащил поезд к перрону дачного поселка. Самгин вышел из вагона в кипящую холодную пену, она тотчас залепила его очки, заставила снять их.
Вот
локомотив снова свистнул и как будто озлобленно дернул вагоны, заставив кожаную даму схватить Самгина за колено, а седобородого пассажира — за плечо.
Только на Варшавском вокзале, когда новенький
локомотив, фыркнув паром, повернул красные, ведущие колеса, а вагон вздрогнул, покатился и подкрашенное лицо матери уродливо расплылось, стерлось, — Самгин, уже надевший шапку, быстро сорвал ее с головы, и где-то внутри его тихо и вопросительно прозвучало печальное слово: