Осип. Чтоб ни отцу моему, ни матери не увидать царства небесного, коли вру! К генеральше! От жены ушел! Догоните его, Александра Ивановна! Нет, нет… Всё пропало! И вы несчастная теперь! (
Снимает с плеч ружье.) Она приказала мне в последний раз, а я исполняю в последний раз! (Стреляет в воздух.) Пусть встречает! (Бросает ружье на землю.) Зарежу его, Александра Ивановна! (Перепрыгивает через насыпь и садится на пень.) Не беспокойтесь, Александра Ивановна… не беспокойтесь… Я его зарежу… Не сомневайтесь…
— И потом еще картина: сверху простерты две узловатые руки зеленого цвета с красными ногтями, на одной — шесть пальцев, на другой — семь. Внизу пред ними, на коленях, маленький человечек
снял с плеч своих огромную, больше его тела, двуличную голову и тонкими, длинными ручками подает ее этим тринадцати пальцам. Художник объяснил, что картина названа: «В руки твои предаю дух мой». А руки принадлежат дьяволу, имя ему Разум, и это он убил бога.
В мире нет ничего разрушительнее, невыносимее, как бездействие и ожидание в такие минуты. Друзья делают большую ошибку,
снимая с плеч главного пациента всю ношу. Выдумать надобно занятия для него, если их нет, задавить физической работой, рассеять недосугом, хлопотами.
Неточные совпадения
Карл Иваныч
снял халат, надел синий фрак
с возвышениями и сборками на
плечах, оправил перед зеркалом свой галстук и повел нас вниз — здороваться
с матушкой.
Через полчаса нищий сидел в трактире за столом
с дюжиной рыбаков. Сзади их, то дергая мужей за рукав, то
снимая через их
плечо стакан
с водкой, — для себя, разумеется, — сидели рослые женщины
с густыми бровями и руками круглыми, как булыжник. Нищий, вскипая обидой, повествовал:
Выгнув грудь, закинув руки назад, офицер встряхнул
плечами, старый жандарм бережно
снял с него пальто, подал портфель, тогда офицер, поправив очки, тоже спросил тоном старого знакомого:
— Вот мы и у пристани! Если вам жарко — лишнее можно
снять, — говорил он, бесцеремонно сбрасывая
с плеч сюртук. Без сюртука он стал еще более толстым и более остро засверкала бриллиантовая запонка в мягкой рубашке. Сорвал он и галстук, небрежно бросил его на подзеркальник, где стояла ваза
с цветами. Обмахивая платком лицо, высунулся в открытое окно и удовлетворенно сказал:
Озябшими руками Самгин
снял очки, протер стекла, оглянулся: маленькая комната, овальный стол, диван, три кресла и полдюжины мягких стульев малинового цвета у стен, шкаф
с книгами, фисгармония, на стене большая репродукция
с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина,
с грубым лицом, в объятиях змеи, толстой, как водосточная труба, голова змеи — на
плече женщины.