Неточные совпадения
Мягчайшие, нежнейшие движения души сменяются сильными, бурными ощущениями, ваша душа точно под давлением сорока тысяч атмосфер обращается в ничтожнейший кусочек какого-то вещества неопределенного,
розоватого цвета, которое, как мне
кажется, если бы можно было положить его на язык, дало бы терпкий, сладострастный вкус.
Тут раненый расклеил губы, причем на них
показалась розоватая кровавая полоска, чуть шевельнул синими губами и сухо, слабо выговорил:
Неточные совпадения
Ослепительно блестело золото ливрей идолоподобно неподвижных кучеров и грумов, их головы в лакированных шляпах
казались металлическими, на лицах застыла суровая важность, как будто они правили не только лошадьми, а всем этим движением по кругу, над небольшим озером; по спокойной, все еще
розоватой в лучах солнца воде, среди отраженных ею облаков плавали лебеди, вопросительно и гордо изогнув шеи, а на берегах шумели ярко одетые дети, бросая птицам хлеб.
И зрачки его глаз уже не
казались наклеенными на белках, но как бы углубились в их молочное вещество, раскрашенное
розоватыми жилками, — углубились, плавали в нем и светились как-то зловеще.
Был один из тех сказочных вечеров, когда русская зима с покоряющей, вельможной щедростью развертывает все свои холодные красоты. Иней на деревьях сверкал
розоватым хрусталем, снег искрился радужной пылью самоцветов, за лиловыми лысинами речки, оголенной ветром, на лугах лежал пышный парчовый покров, а над ним — синяя тишина, которую,
казалось, ничто и никогда не поколеблет. Эта чуткая тишина обнимала все видимое, как бы ожидая, даже требуя, чтоб сказано было нечто особенно значительное.
За магазином, в небольшой комнатке горели две лампы, наполняя ее
розоватым сумраком; толстый ковер лежал на полу, стены тоже были завешаны коврами, высоко на стене — портрет в черной раме, украшенный серебряными листьями; в углу помещался широкий, изогнутый полукругом диван, пред ним на столе кипел самовар красной меди, мягко блестело стекло, фарфор.
Казалось, что магазин, грубо сверкающий серебром и золотом, — далеко отсюда.
Окорока вареные, с откинутой плащом кожей, румянели
розоватым салом. Окорока вестфальские провесные, тоже с откинутым плащом, спорили нежной белизной со скатертью. Они с математической точностью нарезаны были тонкими, как лист, пластами во весь поперечник окорока, и опять пласты были сложены на свои места так, что окорок
казался целым.