Неточные совпадения
Быть может, он окажет, что все эти вещи —
произведения не столько искусства, сколько роскоши; быть может, он скажет, что истинное искусство чуждается роскоши, потому что существеннейший
характер прекрасного — простота.
Вопрос решается тем, что во всех указанных нами случаях дело идет о
произведениях практической деятельности человека, которая, уклонившись в них от своего истинного назначения — производить нужное или полезное, тем не менее сохраняет свой существенный
характер — производить нечто такое, чего не производит природа.
Итак, если даже причислять к области изящных искусств все
произведения, создаваемые под преобладающим влиянием стремления к прекрасному, то надобно будет сказать, что
произведения архитектуры или сохраняют свой практический
характер и в таком случае не имеют права быть рассматриваемы как
произведения искусства, «ли на самом деле становятся
произведениями искусства, но искусство имеет столько же права гордиться ими, как
произведениями ювелирного мастерства.
Архитектура — одна из практических деятельностей человека, которые все не чужды стремления к красивости формы, и отличается в этом отношении от мебельного мастерства не существенным
характером, а только размером своих
произведений.
Не говорим пока о том, что следствием подобного обыкновения бывает идеализация в хорошую и дурную сторону, или просто говоря, преувеличение; потому что мы не говорили еще о значении искусства, и рано еще решать, недостаток или достоинство эта идеализация; скажем только, что вследствие постоянного приспособления
характера людей к значению событий является в поэзии монотонность, однообразны делаются лица и даже самые события; потому что от разности в
характерах действующих лиц и самые происшествия, существенно сходные, приобретали бы различный оттенок, как это бывает в жизни, вечно разнообразной, вечно новой, между тем как в поэтических
произведениях очень часто приходится читать повторения.
Монологи и разговоры в современных романах немногим ниже монологов классической трагедии: «в художественном
произведении все должно быть облечено красотою» — и нам даются такие глубоко обдуманные планы действования, каких почти никогда не составляют люди в настоящей жизни; а если выводимое лицо сделает как-нибудь инстинктивный, необдуманный шаг, автор считает необходимым оправдывать его из сущности
характера этого лица, а критики остаются недовольны тем, что «действие не мотивировано» — как будто бы оно мотивируется всегда индивидуальным
характером, а не обстоятельствами и общими качествами человеческого сердца.
«Красота художественного
произведения требует законченности разговоров» — и вместо живого разговора ведутся искусственные беседы, в которых разговаривающие волею и неволею выказывают свой
характер.
В этой надежде и в сознании того, что наше собственное мнение о смысле и
характере произведений Островского высказано уже довольно определенно, мы и сочли за лучшее оставить разбор «Грозы».
Неточные совпадения
Под вечер он уселся в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства. Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он утонул в синем дыме, живя среди призрачных арабесок [Арабеска — здесь: музыкальное
произведение, причудливое и непринужденное по своему
характеру.], возникающих в его зыбких слоях.
Первая книга, которую я начал читать по складам, а дочитал до конца уже довольно бегло, был роман польского писателя Коржениовского —
произведение талантливое и написанное в хорошем литературном тоне. Никто после этого не руководил выбором моего чтения, и одно время оно приняло пестрый, случайный, можно даже сказать, авантюристский
характер.
Теперь, кажется, не нужно доказывать, что таких намерений не было у Островского:
характер его литературной деятельности определился, и в одном из последующих своих
произведений он сам произнес то слово, которое, по нашему мнению, всего лучше может служить к характеристике направления его сатиры.
Поверьте, что если б Островский принялся выдумывать таких людей и такие действия, то как бы ни драматична была завязка, как бы ни рельефно были выставлены все
характеры пьесы,
произведение все-таки в целом осталось бы мертвым и фальшивым.
Это им не понравилось, и самый нелепый из критиков так называемой западнической партии выразил свое суждение, тоже очень категорическое, следующим образом: «Дидактическое направление, определяющее
характер этих
произведений, не позволяет нам признать в них истинно поэтического таланта.