Неточные совпадения
Уважение к действительной жизни, недоверчивость к априорическим, хотя бы и приятным для
фантазии, гипотезам, вот характер направления, господствующего ныне в науке. Автору
кажется, что необходимо привести к этому знаменателю и наши эстетические убеждения, если еще стоит говорить об эстетике.
С тем вместе наше воззрение на сущность возвышенного признает его фактическую реальность, между тем как обыкновенно полагают, будто бы возвышенное в действительности только
кажется возвышенным от вмешательства нашей
фантазии, расширяющей до безграничности объем или силу возвышенного предмета или явления.
Действительно, его краткость
кажется недостаткам, когда вспомним о том, до какой степени укоренилось мнение, будто бы красота произведений искусства выше красоты действительных предметов, событий и людей; но когда посмотришь на шаткость этого мнения, когда вспомнишь, как люди, его выставляющие, противоречат сами себе на каждом шагу, то
покажется, что было бы довольно, изложив мнение о превосходстве искусства над действительностью, ограничиться прибавлением слов: это несправедливо, всякий чувствует, что красота действительной жизни выше красоты созданий «творческой»
фантазии.
Предполагаем, что поэт берет из опыта собственной жизни событие, вполне ему известное (это случается не часто; обыкновенно многие подробности остаются мало известны и для связности рассказа должны быть дополняемы соображением); предполагаем также, что взятое событие совершенно закончено в художественном отношении, так что простой рассказ о нем был бы вполне художественным произведением, т. е. берем случай, когда вмешательство комбинирующей
фантазии кажется наименее нужным.
Неточные совпадения
— Гм… то-то… — пробормотал Раскольников. — А то знаешь… мне подумалось… мне все
кажется… что это может быть и
фантазия.
Ну, так вот-с, продолжаю-с: остроумие, по-моему, великолепная вещь-с; это, так сказать, краса природы и утешение жизни, и уж какие,
кажется, фокусы может оно задавать, так что где уж,
кажется, иной раз угадать какому-нибудь бедненькому следователю, который притом и сам своей
фантазией увлечен, как и всегда бывает, потому тоже ведь человек-c!
«А она не поймет этого, — печально думал он, — и сочтет эти, ею внушенные и ей посвящаемые произведения
фантазии — за любовную чепуху! Ужели и она не поймет: женщина! А у ней,
кажется, уши такие маленькие, умные…»
При кротости этого характера и невозмутимо-покойном созерцательном уме он нелегко поддавался тревогам. Преследование на море врагов нами или погоня врагов за нами
казались ему больше
фантазиею адмирала, капитана и офицеров. Он равнодушно глядел на все военные приготовления и продолжал, лежа или сидя на постели у себя в каюте, читать книгу. Ходил он в обычное время гулять для моциона и воздуха наверх, не высматривая неприятеля, в которого не верил.
Прежней Антониды Ивановны точно не существовало, а была другая женщина, которая,
казалось, не знала границ своим желаниям и в опьяняющем чаду своей
фантазии безрассудно жгла две жизни.