Неточные совпадения
Но
большею частью рецепт не совсем соблюдается: у
поэта, когда он «создает» свой характер, обыкновенно носится пред воображением образ какого-нибудь действительного лица; иногда сознательно, иногда бессознательно «воспроизводит» он его в своем типическом лице.
Понять, уметь сообразить или почувствовать инстинктом и передать понятое — вот задача
поэта при изображении
большей части изображаемых им лиц.
Гораздо
больше бывает «самостоятельно изобретенного» или «придуманного» — решаемся заменить этими терминами обыкновенный, слишком гордый термин: «созданного» — в событиях, изображаемых
поэтом, в интриге, завязке и развязке ее и т. д., хотя очень легко доказать, что сюжетами романов, повестей и т. д. обыкновенно служат
поэту действительно совершившиеся события или анекдоты, разного рода рассказы и пр. (укажем в пример на все прозаические повести Пушкина: «Капитанская дочка» — анекдот; «Дубровский»: — анекдот; «Пиковая дама» — анекдот, «Выстрел» — анекдот и т. д.).
Еще
больше различия в средствах действительной жизни и
поэта.
6) Трагическое не имеет существенной связи с идеею судьбы или необходимости. В действительной жизни трагическое
большею частью случайно, не вытекает из сущности предшествующих моментов. Форма необходимости, в которую облекается оно искусством, — следствие обыкновенного принципа произведений искусства: «развязка должна вытекать из завязки», или неуместное подчинение
поэта понятиям о судьбе.
Граф Кушелев-Безбородко держал тогда открытый дом, где пировала постоянно пишущая братия. Там, сначала в качестве одного из соредакторов"Русского слова", заседал и An. Григорьев (это было еще до моего переселения в Петербург), а возлияниями Бахусу отличались всего
больше поэты Мей и Кроль, родственник графа по жене.
Неточные совпадения
«Куда? Уж эти мне
поэты!» // — Прощай, Онегин, мне пора. // «Я не держу тебя; но где ты // Свои проводишь вечера?» // — У Лариных. — «Вот это чудно. // Помилуй! и тебе не трудно // Там каждый вечер убивать?» // — Нимало. — «Не могу понять. // Отселе вижу, что такое: // Во-первых (слушай, прав ли я?), // Простая, русская семья, // К гостям усердие
большое, // Варенье, вечный разговор // Про дождь, про лён, про скотный двор…»
Большой, толстый
поэт грыз бисквиты и говорил маленькой даме в пенсне:
— Мною записано
больше сотни таких анекдотов о царях,
поэтах, архиереях, губернаторах…
Вечером собралось человек двадцать; пришел
большой, толстый
поэт, автор стихов об Иуде и о том, как сатана играл в карты с богом; пришел учитель словесности и тоже
поэт — Эвзонов, маленький, чернозубый человек, с презрительной усмешкой на желтом лице; явился Брагин, тоже маленький, сухой, причесанный под Гоголя, многоречивый и особенно неприятный тем, что всесторонней осведомленностью своей о делах человеческих он заставлял Самгина вспоминать себя самого, каким Самгин хотел быть и был лет пять тому назад.
Куда спрятались жители? зачем не шевелятся они толпой на этих берегах? отчего не видно работы, возни, нет шума, гама, криков, песен — словом, кипения жизни или «мышьей беготни», по выражению
поэта? зачем по этим широким водам не снуют взад и вперед пароходы, а тащится какая-то неуклюжая
большая лодка, завешенная синими, белыми, красными тканями?