Граф Кушелев-Безбородко держал тогда открытый дом, где пировала постоянно пишущая братия. Там, сначала в качестве одного из соредакторов"Русского слова", заседал и An. Григорьев (это было еще до моего переселения в Петербург), а возлияниями Бахусу отличались всего
больше поэты Мей и Кроль, родственник графа по жене.
Неточные совпадения
В ту же зиму Сонечка вышла за офицера некрасивой наружности, без всякого блеска, даже без
большого состояния, одного из сыновей
поэта Баратынского, к немалому удивлению всех ее поклонников. Они поселились в Петербурге, и у меня стало зимним домом
больше.
От того же П.И.Вейнберга (
больше впоследствии) я наслышался рассказов о меценатских палатах графа, где скучающий барин собирал литературную"компанию", в которой действовали такие и тогда уже знаменитые"потаторы"(пьяницы), как Л.Мей, А.Григорьев,
поэт Кроль (родственник жены графа) и другие"кутилы-мученики". Не отставал от них и В.Курочкин.
Национальная самовлюбленность французов достигла тогда"белого каления". Даже эмиграция, в лице"поэта-солнца" — Виктора Гюго, воспела величие Парижа. В его статье (за которую ему заплатил десять тысяч франков издатель выставочного"Путеводителя") Париж назван был ни
больше ни меньше как"город-свет"–"ville-lumiere".
Замечательной чертой писательского"я"Некрасова было и то, что он решительно ни в чем не выказывал сознания того, что он
поэт"мести и печали", что целое поколение преклонялось перед ним, что он и тогда еще стоял впереди всех своих сверстников-поэтов и не утратил обаяния и на молодежь. Если б не знать всего этого предварительно, то вы при знакомстве с ним, и в обществе, и с глазу на глаз, ни в чем бы не видали в нем никаких притязаний на особенный поэтический"ореол". Это также черта
большого ума!
Неточные совпадения
«Куда? Уж эти мне
поэты!» // — Прощай, Онегин, мне пора. // «Я не держу тебя; но где ты // Свои проводишь вечера?» // — У Лариных. — «Вот это чудно. // Помилуй! и тебе не трудно // Там каждый вечер убивать?» // — Нимало. — «Не могу понять. // Отселе вижу, что такое: // Во-первых (слушай, прав ли я?), // Простая, русская семья, // К гостям усердие
большое, // Варенье, вечный разговор // Про дождь, про лён, про скотный двор…»
Большой, толстый
поэт грыз бисквиты и говорил маленькой даме в пенсне:
— Мною записано
больше сотни таких анекдотов о царях,
поэтах, архиереях, губернаторах…
Вечером собралось человек двадцать; пришел
большой, толстый
поэт, автор стихов об Иуде и о том, как сатана играл в карты с богом; пришел учитель словесности и тоже
поэт — Эвзонов, маленький, чернозубый человек, с презрительной усмешкой на желтом лице; явился Брагин, тоже маленький, сухой, причесанный под Гоголя, многоречивый и особенно неприятный тем, что всесторонней осведомленностью своей о делах человеческих он заставлял Самгина вспоминать себя самого, каким Самгин хотел быть и был лет пять тому назад.
Куда спрятались жители? зачем не шевелятся они толпой на этих берегах? отчего не видно работы, возни, нет шума, гама, криков, песен — словом, кипения жизни или «мышьей беготни», по выражению
поэта? зачем по этим широким водам не снуют взад и вперед пароходы, а тащится какая-то неуклюжая
большая лодка, завешенная синими, белыми, красными тканями?