Неточные совпадения
А этот главный предмет, занимавший так мало места в их не слишком частых длинных разговорах, и даже в коротких разговорах занимавший тоже лишь незаметное место, этот предмет был не их чувство
друг к
другу, — нет, о чувстве они не говорили ни слова после первых неопределенных слов в первом их разговоре на праздничном вечере: им некогда было об этом толковать; в две — три минуты, которые выбирались на обмен мыслями без боязни подслушивания, едва успевали они переговорить о
другом предмете, который не оставлял им ни времени, ни охоты для объяснений в чувствах, — это были хлопоты и раздумья о том, когда и как
удастся Верочке избавиться
от ее страшного положения.
А если и бывали иногда в нем тяжелые нарушения
от огорчений, за них вознаграждали и особенные радостные случаи, которые встречались чаще огорчений: вот
удалось очень хорошо пристроить маленьких сестру или брата той —
другой девушки; на третий год, две девушки выдержали экзамен на домашних учительниц, — ведь это было какое счастье для них!
Но нет, не
удалось ей быть солидною. Через пять минут она уж очаровывала Полозова и командовала молодежью, и барабанила марш или что-то в этом роде черенками двух вилок по столу. Но торопила ехать, а
другие, которым уж стало вовсе весело
от ее возобновляющегося буйства, не спешили.
— Жизнь людей, нравственно связанных между собою, похожа на концентрические круги, у которых один центр, и вот в известный момент два лица помещались в самом центре материального и психического сближения; потом они переходят каждый по своему отдельному радиусу в один, в другой концентрик: таким образом все
удаляются друг от друга; но связь существенная у них, заметьте, не прервана: они могут еще сообщаться посредством радиусов и, взаимно действуя, даже умерщвлять один другого, и не выстрелом в портрет, а скорей глубоким помыслом, могущественным движением воли в желаемом направлении.
— Его душа расширялась, хотела бы вырваться, обнять всю природу, и потом сокрушить ее, — если было желание безумца, то по крайней мере великого безумца; — что такое величайшее добро и зло? — два конца незримой цепи, которые сходятся,
удаляясь друг от друга.
Неточные совпадения
— Грушницкий! — сказал я, — еще есть время; откажись
от своей клеветы, и я тебе прощу все. Тебе не
удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено; вспомни — мы были когда-то
друзьями…
И точно, такую панораму вряд ли где еще
удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и
другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины
от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше
другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на
другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить
от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
На этот раз ему
удалось добраться почти к руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда
от одной крыши к
другой открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.
Он смотрел на настоящий свой быт, как продолжение того же обломовского существования, только с
другим колоритом местности и, отчасти, времени. И здесь, как в Обломовке, ему
удавалось дешево отделываться
от жизни, выторговать у ней и застраховать себе невозмутимый покой.
Англичане, по примеру
других своих колоний, освободили черных
от рабства, несмотря на то что это повело за собой вражду голландских фермеров и что земледелие много пострадало тогда, и страдает еще до сих пор,
от уменьшения рук. До 30 000 черных невольников обработывали землю, но сделать их добровольными земледельцами не
удалось: они работают только для удовлетворения крайних своих потребностей и затем уже ничего не делают.