И вся жизнь его — ждать, пока явится она у окна, прекрасная, как солнце: нет у него другой жизни, как
видеть царицу души своей, и не было у него другой жизни, пока не иссякла в нем жизнь; и когда погасла в нем жизнь, он сидел у окна своей хижины и думал только одно: увижу ли ее еще?
Неточные совпадения
— Смотри же, для тебя на эту минуту я уменьшаю сиянье моего ореола, и мой голос звучит тебе на эту минуту без очаровательности, которую я всегда даю ему; на минуту я для тебя перестаю быть
царицею. Ты
видела, ты слышала? Ты узнала? Довольно, я опять
царица, и уже навсегда
царица.
Она опять окружена всем блеском своего сияния, и опять голос ее невыразимо упоителен. Но на минуту, когда она переставала быть
царицею, чтоб дать узнать себя, неужели это так? Неужели это лицо
видела, неужели этот голос слышала Вера Павловна?
— Да, — говорит
царица, — ты хотела знать, кто я, ты узнала. Ты хотела узнать мое имя, у меня нет имени, отдельного от той, которой являюсь я, мое имя — ее имя; ты
видела, кто я. Нет ничего выше человека, нет ничего выше женщины. Я та, которой являюсь я, которая любит, которая любима.
— Здравствуй, сестра, — говорит она
царице, — здесь и ты, сестра? — говорит она Вере Павловне, — ты хочешь
видеть, как будут жить люди, когда
царица, моя воспитанница, будет царствовать над всеми? Смотри.
«В моей сестре,
царице, высшее счастие жизни, — говорит старшая сестра, — но ты
видишь, здесь всякое счастие, какое кому надобно. Здесь все живут, как лучше кому жить, здесь всем и каждому — полная воля, вольная воля».
Неточные совпадения
Сквозь всю окружавшую его суету и мелькавшие кругом его лица он
видел только одну Зосю, эту маленькую
царицу, дарившую его бесконечным счастьем.
— «О,
вижу ясно, что у тебя в гостях была
царица Маб!» — все тут же единогласно согласились, что они такого Меркуцио не видывали и не
увидят никогда. Грустный Неведомов читал Лоренцо грустно, но с большим толком, и все поднимал глаза к небу. Замин, взявший на себя роль Капулетти, говорил каким-то гортанным старческим голосом: «Привет вам, дорогие гости!» — и больше походил на мужицкого старосту, чем на итальянского патриция.
— О, понимаю,
царица Раиса, слишком хорошо понимаю!.. Только позвольте мне еще одно сказать: на генерала Мирона я не сержусь,
видит бог — не сержусь!
— Это только одна внешность,
царица Раиса! — бормотал Прозоров заплетавшимся языком. — А душа у меня чище в миллион раз, чем…
Видели генерала Мирона? Ха-ха… Мы с ним того… побеседовали… Да-а!.. А где Луша?
— О, помню, помню,
царица Раиса! Дайте ручку поцеловать… Да, да… Когда-то, давно-давно, Виталий Прозоров не только декламировал вам чужие стихи, но и сам парил для вас. Ха-ха… Получается даже каламбур: парил и парил. Так-с… Вся жизнь состоит из таких каламбуров! Тогда, помните эту весеннюю лунную ночь… мы катались по озеру вдвоем… Как теперь
вижу все: пахло сиренями, где-то заливался соловей! вы были молоды, полны сил, и судеб повинуясь закону…