К Вере Павловне они питают беспредельное благоговение, она даже дает им целовать свою руку, не чувствуя себе унижения, и держит себя с ними, как будто пятнадцатью годами старше их, то есть держит себя так, когда не дурачится, но, по правде сказать, большею частью дурачится, бегает, шалит с ними, и они в восторге, и тут бывает довольно много галопированья и вальсированья, довольно много простой беготни, много игры на фортепьяно, много болтовни и хохотни, и чуть ли не больше всего пения; но беготня, хохотня и все нисколько не мешает этой молодежи совершенно, безусловно и безгранично благоговеть
перед Верою Павловною, уважать ее так, как дай бог уважать старшую сестру, как не всегда уважается мать, даже хорошая.
Переписка продолжалась еще три — четыре месяца, — деятельно со стороны Кирсановых, небрежно и скудно со стороны их корреспондента. Потом он и вовсе перестал отвечать на их письма; по всему видно было, что он только хотел
передать Вере Павловне и ее мужу те мысли Лопухова, из которых составилось такое длинное первое письмо его, а исполнив эту обязанность, почел дальнейшую переписку излишнею. Оставшись раза два — три без ответа, Кирсановы поняли это и перестали писать.
Неточные совпадения
Могу ли я просить вас,
Вера Павловна,
передать их ему?» Если я отвечаю «нет», наш разговор кончен.
Потом, — это было очень большим шагом, —
Вера Павловна увидела возможность завесть и правильное преподавание: девушки стали так любознательны, а работа их шла так успешно, что они решили делать среди рабочего дня,
перед обедом, большой перерыв для слушания уроков.
Свадьба устраивалась очень весело: много бывало вечеров и
перед нею и после нее, много сюрпризов невесте от подруг по мастерской; из резервного фонда делалось ей приданое: но опять, сколько и хлопот бывало тут
Вере Павловне, — полные руки, разумеется!
Если
Вера Павловна возвращается усталая, обед бывает проще; она
перед обедом сидит в своей комнате, отдыхая, и обед остается, какой был начат при ее помощи, а докончен без нее.
Мы видели
перед собою двух людей этого типа:
Веру Павловну и Лопухова, и видели, как устроились отношения между ними.
Вера Павловна видит
перед собою Лопухова и Кирсанова.
Что ж,
Вера Павловна, вы не поверите, ведь мне стыдно стало, — а в чем моя жизнь была, да
перед этим как я бесстыдничала!
Я в своей комнате
перед обедом все думала, что лучше умереть, чем жить, как я живу теперь, и вдруг, за обедом, Д. говорит: «
Вера Павловна, пьем за здоровье моей невесты и вашего жениха».
Кроме Маши и равнявшихся ей или превосходивших ее простотою души и платья, все немного побаивались Рахметова: и Лопухов, и Кирсанов, и все, не боявшиеся никого и ничего, чувствовали
перед ним, по временам, некоторую трусоватость. С
Верою Павловною он был очень далек: она находила его очень скучным, он никогда не присоединялся к ее обществу. Но он был любимцем Маши, хотя меньше всех других гостей был приветлив и разговорчив с нею.
Рахметов просидит вечер, поговорит с
Верою Павловною; я не утаю от тебя ни слова из их разговора, и ты скоро увидишь, что если бы я не хотел
передать тебе этого разговора, то очень легко было бы и не
передавать его, и ход событий в моем рассказе нисколько не изменился бы от этого умолчания, и вперед тебе говорю, что когда Рахметов, поговорив с
Верою Павловною, уйдет, то уже и совсем он уйдет из этого рассказа, и что не будет он ни главным, ни неглавным, вовсе никаким действующим лицом в моем романе.
Вера Павловна опять села и сложила руки, Рахметов опять положил
перед ее глазами записку. Она двадцать раз с волнением перечитывала ее. Рахметов стоял подле ее кресла очень терпеливо, держа рукою угол листа. Так прошло с четверть часа. Наконец,
Вера Павловна подняла руку уже смирно, очевидно, не с похитительными намерениями, закрыла ею глаза: «как он добр, как он добр!» проговорила она.
Нет, хоть и думается все это же, но думаются еще четыре слова, такие маленькие четыре слова: «он не хочет этого», и все больше и больше думаются эти четыре маленькие слова, и вот уж солнце заходит, а все думается прежнее и эти четыре маленькие слова; и вдруг
перед самым тем временем, как опять входит неотвязная Маша и требует, чтобы
Вера Павловна пила чай —
перед самым этим временем, из этих четырех маленьких слов вырастают пять других маленьких слов: «и мне не хочется этого».
Но вот, за год или за полтора
перед тем, как дочь его познакомилась с
Верой Павловною, явилось слишком ясное доказательство, что его коммерция мало чем отличалась от откупов по сущности дела, хоть и много отличалась по его понятию.
А в это время, — так через год после того, как он стал профессором, и за год
перед тем, как повенчались они с
Верою Павловною, — тузы петербургской практики стали уж очень много приглашать его на консилиумы.
Изложением системы лечения Шнейдера и рассказами князь до того заинтересовал доктора, что тот просидел два часа; при этом курил превосходные сигары князя, а со стороны Лебедева явилась превкусная наливка, которую принесла Вера, причем доктор, женатый и семейный человек, пустился
перед Верой в особые комплименты, чем и возбудил в ней глубокое негодование.
Неточные совпадения
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил
перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его было более личной
веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
Мне пришло на мысль окрестить ее
перед смертию; я ей это предложил; она посмотрела на меня в нерешимости и долго не могла слова вымолвить; наконец отвечала, что она умрет в той
вере, в какой родилась.
— Нет, не все равно. Нигилист — это человек, который не склоняется ни
перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на
веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип.
Вера в случайности, туман галлюцинации исчезали из жизни. Светла и свободна, открывалась
перед ней даль, и она, как в прозрачной воде, видела в ней каждый камешек, рытвину и потом чистое дно.
Прочими книгами в старом доме одно время заведовала
Вера, то есть брала, что ей нравилось, читала или не читала, и ставила опять на свое место. Но все-таки до книг дотрогивалась живая рука, и они кое-как уцелели, хотя некоторые, постарее и позамасленнее, тронуты были мышами.
Вера писала об этом через бабушку к Райскому, и он поручил
передать книги на попечение Леонтия.