Неточные совпадения
«Как у меня доставало
силы жить
в таких гадких стеснениях? Как я могла дышать
в этом подвале? И не только жила, даже
осталась здорова. Это удивительно, непостижимо. Как я могла тут вырасти с любовью к добру? Непонятно, невероятно», думала Вера Павловна, возвращаясь домой, и чувствовала себя отдыхающей после удушья.
— Нет. Именно я потому и выбран, что всякий другой на моем месте отдал бы. Она не может
остаться в ваших руках, потому что, по чрезвычайной важности ее содержания, характер которого мы определили, она не должна
остаться ни
в чьих руках. А вы захотели бы сохранить ее, если б я отдал ее. Потому, чтобы не быть принуждену отнимать ее у вас
силою, я вам не отдам ее, а только покажу. Но я покажу ее только тогда, когда вы сядете, сложите на колена ваши руки и дадите слово не поднимать их.
В вас возникло такое сильное чувство, что и самое сильное ваше сопротивление
осталось напрасным; но ведь это опять случайность, что оно явилось с такою
силою.
В те редкие дни, когда у меня
оставалось много свободных часов, я чувствовал, что
силы изменяют мне.
Сие да будет сказано не в суд, и не во осужденье, однако ж nota nostra manet, [наше замечание
остается в силе.] как пишет один старинный комментатор.
Неточные совпадения
Едва простыл след рассыльного, увезшего самозванцев, едва узнали глуповцы, что они
остались совсем без градоначальника, как, движимые
силою начальстволюбия, немедленно впали
в анархию.
Получив письмо мужа, она знала уже
в глубине души, что всё
останется по-старому, что она не
в силах будет пренебречь своим положением, бросить сына и соединиться с любовником.
Взволнованная и слишком нервная Фру-Фру потеряла первый момент, и несколько лошадей взяли с места прежде ее, но, еще не доскакивая реки, Вронский, изо всех
сил сдерживая влегшую
в поводья лошадь, легко обошел трех, и впереди его
остался только рыжий Гладиатор Махотина, ровно и легко отбивавший задом пред самим Вронским, и еще впереди всех прелестная Диана, несшая ни живого, ни мертвого Кузовлева.
И он беспрестанно под разными предлогами выходил и опять входил, не
в силах будучи
оставаться одним.
Поняв чувства барина, Корней попросил приказчика прийти
в другой раз.
Оставшись опять один, Алексей Александрович понял, что он не
в силах более выдерживать роль твердости и спокойствия. Он велел отложить дожидавшуюся карету, никого не велел принимать и не вышел обедать.