От Сталинграда до Берлина. Операции советских войск и вермахта. 1942-1945

Эрл Земке

Начальник отдела военно-исторической службы армии США Эрл Земке в своей книге рассказывает о важнейших сражениях Второй мировой войны и тех факторах, благодаря которым Советский Союз стал доминирующей державой Европы. Автор последовательно, день заднем проследил ход важнейших боев между советскими войсками и немецкими армиями от Сталинграда до Берлина, осветил все аспекты партизанского движения, поведал об операциях, которые призваны были изменить ход войны. В книге нашли отражение материалы из трофейных архивов германских сухопутных войск и военно-морских сил. Использованы мемуары и другие письменные свидетельства очевидцев, принимавших участие в боевых операциях на Востоке. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Earl F. Ziemke

STALINGRAD TO BERLIN

THE GERMAN DEFEAT IN THE EAST

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2010

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2010

Глава 1

Вторжение

К началу сентября 1942 г., на четвертый год войны, немецкий фюрер Адольф Гитлер, который также занимал должности Верховного главнокомандующего германскими вооруженными силами и главнокомандующего немецкой армией, был полностью поглощен планами проведения второй летней кампании против Советского Союза^[1].

В течение последних полутора месяцев он лично руководил военными действиями на южном фланге Восточного фронта из ставки «Вервольф», расположенной в небольшом лесу в 10 км северо-восточнее украинского города Винница. Там же, на строго охраняемой территории ставки, которую он покидал очень редко, в комфортабельных сборных домиках и бетонных бункерах располагался весь личный штаб фюрера. В состав штаба фюрера входили: начальник ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht) генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель и группа управления Оперативного штаба (WFSt — Wehrmachtfuehrungsstab) во главе с генерал-полковником Альфредом Йодлем. В Виннице, жарком и пыльном провинциальном городе, располагалась также ставка Верховного командования сухопутных войск (Oberkommando des Heeres (ОКХ)), которой руководил начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер. Через штаб ОКХ осуществлялось командование группами армий и армиями на Восточном фронте.

В течение лета немецкие группы армий «А» и «Б» значительно продвинулись на советском фронте в направлении реки Волга в районе города Сталинград, а также к западной части Кавказских гор. 21 августа немецкие егеря (горные стрелки) водрузили германские флаги на самой высокой вершине Кавказа — священной горе арийцев двуглавом Эльбрусе (на 5642 м и 5621 м). Однако еще до конца месяца

появились признаки того, что наступление начало стопориться в обширных засушливых районах юга СССР. При этом не было и речи о выполнении ни одной из его стратегических задач, а именно: окончательном разгроме Советского Союза, захвате крупных нефтяных месторождений на Северном Кавказе (Грозный), в районе Каспийского моря (Баку) и открытии пути через Кавказ на Ближний Восток (относительно небольшие нефтяные промыслы в районе Майкопа немцы захватили, но полностью выведенными из строя. — Ред.). Гитлер пребывал в состоянии раздражения и подавленности. На регулярных совещаниях его споры с представителями германского военного руководства по поводу хода наступления неизменно заканчивались едкими репликами относительно компетентности генералитета и понимания им основ военного искусства.

Во второй половине дня 9 сентября, после особенно мощного взрыва недовольства, днем ранее обрушившегося на генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа, которого фюрер на протяжении вот уже нескольких недель неоднократно обвинял в невыполнении приказов и неэффективном управлении войсками, Гитлер направил в Винницу В. Кейтеля, поручив ему поставить в известность Ф. Гальдера о том, что В. Лист должен официально обратиться с просьбой о своей отставке с поста командующего группой армий «А»^[2].

Гитлер в те дни вознамерился лично возглавить командование группой армий. В ходе беседы В. Кейтель «намекнул» Ф. Гальдеру о том, что вскоре должны произойти изменения и на других постах военного руководства, в том числе и на том, который занимал сам Ф. Гальдер^[3].

Фактически Гитлер уже принял решение освободить Ф. Гальдера от выполнения обязанностей начальника Генерального штаба, поскольку, как заявлял фюрер, «состояние психики Гальдера более не позволяло ему занимать эту должность». Фюрер также рассматривал возможность избавиться и от своего ближайшего советника по военным вопросам А. Йодля, вина которого заключалась в том, что он позволил себе поддержать В. Листа.

В августе 1942 г. Германия находилась на пике своих военных завоеваний во Второй мировой войне. Эта страна владела Европой от Пиренеев до Кавказа, от Крита до мыса Нордкап. Танковая армия «Африка» вторглась на территорию Египта. В ходе летних боев в южной части СССР конечно же совершались ошибки, вину за которые Гитлер пытался полностью возложить на своих генералов. Но не только эти ошибки служили причиной обстановки всеобщей подавленности в среде немецкого военного руководства. Ее корни крылись в куда более значительных просчетах германского генералитета.

В директиве о наступлении 1942 г. Гитлер указывал в качестве основной задачи «…окончательное сокрушение военной мощи Советского Союза путем лишения его последних оставшихся людских ресурсов». Он полагал, что Советский Союз бросит все свои оставшиеся силы на защиту нефтяных месторождений, а затем, потеряв и то и другое, будет поставлен на колени. Однако этого не случилось. В конце августа сотрудники отдела Генерального штаба германских сухопутных сил, занимавшегося ведением разведки на Востоке, попытались проанализировать обстановку, в которой окажется противник после немецкого наступления. В заключении они сделали вывод о том, что целью противника является сведение к минимуму потери новых советских территорий; в то же время Советский Союз стремится сохранить достаточно людских ресурсов и материальных средств для организации зимнего наступления. Кроме того, там говорилось о том, что в Советском Союзе осознают возможность потери в результате нового немецкого наступления Северного Кавказа и Сталинграда, а может быть, и Ленинграда и Москвы. Таким образом, территориальные потери, какими бы значительными они ни были, не станут для противника неожиданностью. Кроме того, потери советских войск оказались значительно ниже тех прогнозов, которые были сделаны на основе опыта немецкого наступления 1941 г. Исходя из этого отдел «Иностранные армии Востока» делал вывод, что потери советских войск «остаются на уровне, позволяющем им сохранить боеспособность для будущих боев», а также что потери самих наступающих немецких войск «нельзя считать незначительными».

Германское командование

24 сентября 1942 г. генерал пехоты Курт Цейцлер сменил Ф. Гальдера на посту начальника Генерального штаба сухопутных войск (ОКХ). В своем прощальном обращении к последнему, сделанном наедине после состоявшегося в тот день совещания, Гитлер заявил, что нервы Ф. Гальдера на пределе и нервы самого фюрера в ненамного лучшем состоянии; таким образом, им следует расстаться. Далее он добавил, что теперь настало время воспитывать офицеров Генерального штаба в духе «фанатичной преданности идее» и что он, Гитлер, решил навязать свою волю и армии. Тем самым фюрер небезосновательно подразумевал, что под началом Ф. Гальдера в сухопутных войсках слишком упрямо пытались цепляться за то, что осталось от принципов независимости от политики, что традиционно проповедовалось в военных кругах^[4].

Назначение К. Цейцлера стало сюрпризом для всех, в том числе и для него самого. Это был грамотный штабной офицер, не обладавший, однако, особенно выдающимися качествами. Возглавляя штаб группы армий «Д» и отвечая за оборону Бельгии, Нидерландов и побережья Ла-Манша, за свой энергичный характер и округлую фигуру К. Цейцлер получил прозвище Генерал Шаровая Молния. Во время одного из длинных монологов за ужином, получивших название «застольные беседы», состоявшегося в июне 1942 г., Гитлер заметил, что Голландия должна стать «твердым орешком» для врага, так как К. Цейцлер «подобно ястребу молниеносно переносится с места на место и тем самым не дает войскам впасть в спячку при отсутствии контакта с противником». Очевидно, Гитлер посчитал, что новый начальник Генерального штаба должен был обладать большей физической активностью, а не высоким интеллектом и личной популярностью в среде генералитета, что отличало Ф. Гальдера.

Отставка Ф. Гальдера и назначение на пост начальника Генерального штаба ОКХ К. Цейцлера явились очередным этапом в произошедших по инициативе Гитлера изменениях в структуре командования вооруженными силами Германии, которые осуществлялись с начала 1938 г. Тот период был также отмечен большим количеством отставок среди военных руководителей высшего эшелона. Именно тогда в Германии было упразднено военное министерство, а функции главнокомандующего вооруженными силами страны переданы лично фюреру. Для руководства повседневной деятельностью вооруженных сил страны был создан личный штаб Гитлера — Главное командование вермахта (ОКВ), начальником которого был назначен В. Кейтель. По мере того как страна стремительно сползала в войну, оперативному штабу ОКВ, являвшемуся одним из его подразделений под руководством его талантливого руководителя генерала А. Йодля, пришлось взять на себя задачи планирования, которое осуществлялось параллельно и зачастую подменяло собой деятельность соответствующих структур в родах войск в германских вооруженных силах. Надеясь добиться более эффективного руководства деятельностью армии, Гитлер одновременно назначил на должность главнокомандующего сухопутными войсками генерал-полковника (позднее — генерал-фельдмаршала) Вальтера фон Браухича, а генерала Ф. Гальдера — на должность начальника штаба сухопутных войск. Являясь начальником штаба ОКХ, Ф. Гальдер автоматически встал во главе наиболее важной и влиятельной группировки внутри немецкой армии, которую представлял собой ее Генеральный штаб.

С самого начала войны Гитлер дал понять, что намерен принять активное участие в управлении ведением военных операций. Официальным средством контроля при постановке стратегических задач и определении целей проведения той или иной операции стали директивы фюрера. По крайней мере, на начальном этапе войны они суммировали мыслительную работу целого ряда штабов и воплощали ее в форме приказов, утвержденных Гитлером лично. Такие директивы поступали из оперативного штаба ОКВ, что сделало этот орган официальным рупором фюрера, передающим все наиболее важные решения по военным вопросам. В то же время штаб фактически не нес за эти решения никакой ответственности.

Новый порядок в планировании деятельности вооруженных сил был фактически принят в апреле 1940 г. после вторжения в Норвегию и Данию. Отныне его соблюдение приняло силу закона. Теперь функции планирования и оперативного контроля были прочно закреплены за оперативным штабом ОКВ, то есть за личным штабом Гитлера. В ведении командований родов войск остались лишь вопросы комплектования войск, обеспечения матчастью и организации работы тыловых служб. Такие изменения в долгосрочной перспективе должны были в первую очередь затронуть деятельность командования сухопутными войсками при планировании и управлении наземными операциями. Это объяснялось тем, что ни сам Гитлер, ни А. Йодль с его оперативным штабом не были готовы взять на себя все аспекты деятельности люфтваффе или ВМС и, как следствие, склонялись оставить эти вопросы в компетенции соответствующих штабов. К лету 1941 г. ОКВ (обычно через командующих армейскими группировками на отдельных театрах военных действий) сосредоточило в своих руках руководство войсками в Норвегии, Западной Европе (Франции и Нидерландах), на Балканах и в Северной Африке. В компетенции командования ОКХ осталось руководство немецкими войсками на Восточном фронте (СССР). При этом командование группировкой германских войск в Финляндии и вопросы взаимодействия с финской армией находились в ведении подразделения ОКВ, отвечающего за Северный театр военных действий.

К концу лета 1940 г., времени, когда стали вынашиваться планы проведения кампании против Советского Союза, Гитлер и германская армия уже успели одержать три блестящие победы: в Польше, в Норвегии и Дании, а также во Франции. Казалось, что немецкие войска непобедимы, а Гитлер приобрел репутацию настоящего военного гения даже в глазах скептиков. Вероятно, в той обстановке в высших военных эшелонах установилась атмосфера небывалого единства, какого не наблюдалось ни ранее, ни в последующем. Основной трудностью при планировании операций на территории Советского Союза считался географический фактор. Эта проблема была очевидной, а ее решение не обещало стать легким. В первую очередь это относилось к резко континентальному климату страны с его коротким жарким летом и чрезвычайно холодной зимой. Кроме того, пугала огромная протяженность территории страны с севера на юг. Фактор климата диктовал необходимость покончить с Советским Союзом в ходе одной летней наступательной кампании продолжительностью не более пяти месяцев, поскольку в противном случае вермахт был бы поставлен перед риском участия в затяжной войне с зимней кампанией, к которой он не был подготовлен и для которой он не был оснащен. Руководствуясь этими соображениями, Гитлер еще на ранней стадии планирования кампании в конце июля 1940 г. назначил вторжение на будущее лето^[5].

Период распутицы, куда относится время таяния снега весной и осенних дождей, во время которого большинство дорог на территории Советского Союза на несколько недель превращались в непроезжие грязевые «болота», внесли еще более жесткое ограничение в сроки проведения кампании.

Основной проблемой, которая стояла перед будущими завоевателями, была необходимость достижения военной победы в кратчайшие сроки над страной, раскинувшейся на огромной территории. За исключением обширных Припятских болот и нескольких широких рек, сам ландшафт европейской части СССР не создавал значительных препятствий для передвижения современной армии. Однако тыловое обеспечение войск в глубине территории страны представляло собой сложную, порой трудновыполнимую задачу. Общая протяженность железнодорожной сети с более широкой, чем в Германии и странах Восточной Европы, колеей составляла всего примерно 70 тыс. км. Из примерно 1,3 млн км дорог около 1 млн км было приспособлено для движения только гужевого транспорта. Предполагалось, что примерно 230 тыс. км дорог обеспечивают движение транспорта в любую погоду, однако лишь 65 тыс. км представляли собой дороги с твердым покрытием^[6].

Гитлер и его генералы пришли к решению, что выход заключался в том, чтобы окружить и разгромить основные силы Советского Союза вблизи границы. Однако к декабрю 1940 г., когда стратегический замысел был воплощен в форме директивы фюрера, между Гитлером и немецким генералитетом наметились разногласия по вопросу о том, как после этого перейти к последующему этапу, на котором Советский Союз будет разгромлен окончательно. Ф. Гальдер и В. фон Браухич предлагали сосредоточить основные усилия в наступлении на Москву. На этом направлении была наиболее развита дорожная сеть. Кроме того, как полагали генералы, Советский Союз будет вынужден бросить свои последние силы на защиту столицы, которая, помимо всего прочего, являлась наиболее важным промышленным центром, а также основным узлом, куда сходились все шоссейные и железные дороги. В то же время Гитлер не был убежден в том, что исход войны будет определяться под Москвой. Он имел на этот счет собственное мнение. В директиве фюрера № 21, известной как план операции «Барбаросса», от 18 декабря 1940 г. предусматривалось одновременное наступление на Ленинград, Москву и Киев. Кроме того, в ней предполагалась приостановка наступления на Москву и переброска сил для удара на Ленинград. На тот момент различие во взглядах на определение стратегических целей войны лишь несколько омрачало обстановку всеобщего оптимизма. Проведенный в штабах анализ подтвердил, что Советский Союз будет разгромлен в течение восьми, максимум десяти недель.

Карта 1. Кампания 1941 г. и зимнее наступление советских войск

Приказ о подготовке армии к операции «Барбаросса» был отдан в начале февраля 1941 г. Вскоре после этого началось постепенное сосредоточение войск на восточной границе (см. карту 1). По планам ОКХ в операции должны были участвовать 149 дивизий (с учетом войск союзников 190 дивизий, в том числе 24 в резерве. — Ред.), в том числе 19 танковых и моторизованных.

Общая численность войск, участвующих в кампании, должна была составить 3050 тыс. человек. Кроме того, из Норвегии планировалось перебросить на север Финляндии еще 4 дивизии общей численностью 67 тыс. солдат и офицеров. Группировка финской армии в составе 14 дивизий и 3 бригад насчитывала до 500 тыс. солдат и офицеров. Еще 14 пехотных дивизий и 3 бригады (все неполного состава) общей численностью 150 тыс. человек должна была выставить Румыния. На начальном этапе наступления в рамках операции «Барбаросса» силы вторжения располагали 3350 танками, 7184 артиллерийскими орудиями, 600 тыс. автомобилями и 625 тыс. лошадьми (общая численность 5,5 млн, около 4300 танков, свыше 47 тыс. орудий, около 5 тыс. самолетов. — Ред.).

Наиболее важным преимуществом немецких войск перед началом Восточной кампании был их опыт и умение вести маневренную войну. Еще во время ведения боевых действий во Франции в 1940 г. германская армия успешно применяла танковые корпуса, которые затем с учетом приобретенного опыта были сведены в еще более крупные подвижные войсковые объединения — танковые группы. Четыре такие группы находились на острие группировок, нацеленных на Советский Союз. Фактически танковые группы представляли собой мощные танковые армии, однако вплоть до конца 1941 г. царивший в среде германского генералитета консерватизм не позволял называть вещи своими именами.

Семь полевых армий (а также две румынские армии. — Ред.) и четыре танковые группы входили в состав трех групп армий, каждой из которых была поставлена задача наступления на одном из основных стратегических направлений. Группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба должна была наступать из Восточной Пруссии через страны Прибалтики на Ленинград. Группа армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмашал Федор фон Бок, была сосредоточена на границе восточнее Варшавы для нанесения удара через Минск и Смоленск на Москву. Группе армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Герда фон Рундштедта был назначен сектор между Припятскими болотами и Черным морем. Она должна была наступать на Киев и на Днепровский рубеж. Финская армия действовала самостоятельно под руководством Верховного главнокомандующего страны маршала Карла Маннергейма. Ее задачей было наступать на юг по обеим сторонам от Ладожского озера и отвлечь на себя часть советских войск, оборонявших Ленинград, тем самым обеспечивая успешное наступление группы армий «Север». Армии в составе двух немецких и одного финского корпусов, сосредоточенных в Норвегии, подчинявшихся непосредственно ОКВ, была поставлена задача наступать из Северной Финляндии на Мурманск и Мурманскую (Кировскую) железную дорогу. Приданным группе армий «Юг» 3-й и 4-й румынским армиям первоначально ставилась ограниченная задача оказывать содействие немецким войскам в наступлении в Бессарабии (и Украине. — Ред.).

Главное командование ВВС (Oberkommando der Luftwaffe) (ОКЛ) сосредоточило для участия в операции «Барбаросса» около 2770 самолетов из всего самолетного парка в 4300 машин. Количество самолетов, предназначенных для ведения боев на Восточном фронте, было примерно на 700 машин меньше, чем использовалось во Французской кампании. В течение первых пяти месяцев 1941 г. люфтваффе пришлось продолжать бросать свои силы против Великобритании. Предполагалось, что бои над Англией в несколько уменьшенном масштабе продолжатся и после начала наступления по плану «Барбаросса». Именно из-за необходимости вынужденно дробить свои силы на два далеко расположенных друг от друга театра военных действий, что не могло не сказаться на организации и ресурсах, главнокомандующий ВВС Германии рейхсмаршал Герман Геринг активно выступал против начала войны на Восточном фронте. Весенняя кампания 1941 г. на Балканах еще более осложнила обстановку как для немецких ВВС, так и для некоторых соединений из состава сухопутных войск.

В связи с опасностью демаскировать планы наступления резким падением активности воздушных атак на Великобританию авиационные части до самого последнего момента не могли быть переброшены на восток. Перед этим планировалось проведение широкой операции по передаче по радио ложных данных, имитирующих подготовку вторжения в Англию. Но несмотря на эту и другие проблемы, немецкие летчики с оптимизмом ждали начала Восточной кампании. Немецкие ВВС превосходили своего будущего противника в новейшей авиационной технике и боевом опыте. Кроме того, на их стороне был фактор внезапности.

Авиационные соединения, развернутые на советско-германской границе между Балтийским и Черным морями, были сведены в следующие оперативные объединения: 1-й Воздушный флот, силы которого должны были поддерживать наступление войск группы армий «Север»; 2-й Воздушный флот, авиации которого ставилась задача поддерживать группу армий «Центр»; 4-й Воздушный флот должен был действовать на фронте наступления группы армий «Юг»; 5-й Воздушный флот, предназначенный главным образом для обеспечения ПВО на территории Норвегии, должен был выделить часть сил и средств для поддержки действий части группировки немецких сухопутных войск в Норвегии и финской армии, наступающих с территории Финляндии. В соответствии с принятой в германских вооруженных силах практикой, взаимоотношения между воздушными армиями и группами армий сухопутных войск сводились лишь к координации действий и взаимодействию.

Основной задачей германского военного флота в рамках операции «Барбаросса» было обеспечение контроля над акваторией Балтийского моря. Кроме того, ему ставились ограниченные задачи в Северном Ледовитом океане и на Черном море. Однако, как полагали представители Верховного командования германских ВМС (Oberkommando der Kriegsmarine (ОКМ)), две последние задачи не могли быть выполнены до тех пор, пока действия армии и люфтваффе не позволят покончить с превосходством советского ВМФ^[7].

Немецкие ВМС так же, как и авиация, были широко задействованы в операциях против Великобритании, поэтому их главнокомандующий гросс-адмирал Эрих Редер, как и Г. Геринг, предпочел бы уклониться от выполнения других задач.

План «Барбаросса»

С началом 22 июня 1941 г. наступления немецких войск по плану «Барбаросса» центр военно-политического руководства страной стал смещаться из Берлина в леса Восточной Пруссии. Здесь, недалеко от железной дороги, ведущей из Растенбурга на восток, была построена ставка фюрера «Вольфшанце» («Волчье логово»), представлявшая собой тщательно замаскированные бетонные бункеры, защищенные рядами колючей проволоки, заборами и земляными валами. В одном из таких тщательно охраняемых сооружений жил и работал в окружении ближайших военных и политических советников Гитлер; в другом бункере, находившемся по соседству, располагался оперативный штаб ОКВ и центр связи. Командный центр ОКХ был развернут в окрестностях Растенбурга, в получасе езды от ставки фюрера по железной дороге. Движение поездов по железной дороге к востоку от Растенбурга было закрыто для всех, за исключением тех, которые перевозили офицеров, курсировавших между штабом ОКХ и ставкой фюрера, а также курьерских поездов, следовавших в Берлин и обратно.

С самого начала Гитлер дал понять, что не намерен полностью доверить управление операциями профессионалам. В течение первых же дней его вмешательство приняло форму в основном нервной заинтересованности в ходе событий и регулярных попыток навязать применение на поле боя тактических приемов, больше характерных для далекого собственного боевого прошлого. Ф. Гальдер, демонстрируя редкостную проницательность и, возможно, даже не вполне понимая, насколько он был точен в своем определении, охарактеризовал поведение фюрера как симптом болезненного недоверия профессионализму высшего военного руководства и полную неспособность уловить главное в системе управления германской армией. Ее сутью было обеспечение действий офицеров всех звеньев в соответствии с общими положениями военной доктрины, при этом позволяя командованию на каждом уровне выполнять свои обязанности при минимальном вмешательстве вышестоящих инстанций^[8].

К сожалению, главнокомандующий немецкими сухопутными войсками В. фон Браухич более не мог (если он вообще когда-либо был к этому способен) отстаивать этот принцип. Сознавая, что фюрер использует его, Браухича, интеллект, при этом презирая его как личность, главнокомандующий бессмысленно метался, с одной стороны, полностью подчиняясь воле Гитлера, а с другой — пытаясь отстоять свои убеждения профессионала. Как правило, в результате первая сторона натуры генерала брала верх; при этом он пытался оправдать себя тем, что должен выполнять указания Верховного главнокомандующего.

На практике вторжение осуществлялось даже более быстрыми темпами (по сравнению с предварительными прогнозами и расчетами, сделанными на командно-штабных играх). К концу второй недели боевых действий могло показаться, что ближайшая задача, а именно уничтожение главных сил Красной армии в приграничном сражении, была выполнена. В двух котлах — в районе Белостока и под Минском — по данным командования группы армий «Центр», было захвачено свыше 300 тыс. пленных. Несмотря на то что в начале наступления войска группы армий «Юг» продвигались вперед довольно медленно, в дальнейшем темпы наступления всех трех групп армий значительно выросли. К середине июля войска групп армий «Север» и «Центр» вышли к рекам Западная Двина и Днепр и форсировали их. По немецким оценкам, восточнее этих рубежей все главные промышленные центры русских теперь оставались без защиты. Силами группы армий «Центр» было осуществлено еще одно окружение крупной группировки советских войск в районе Смоленска. Войска группы армий «Юг» приступили к выполнению грандиозной операции по охвату и окружению группировки Красной армии на Украине, западнее Днепра.

Теперь Ф. Гальдер даже выражал надежду на то, что вскоре фронт должен был стать настолько нестабильным, что Гитлер с его мышлением тактика просто не будет поспевать за ходом боевых действий. Однако этого не произошло. Фактически Гитлер уже достиг такой высоты своего положения, которая избавляла его от всякой опеки со стороны профессионалов. 19 июля 1941 г. он издал свою очередную директиву без всякой предварительной консультации с руководством ОКХ. К тому же, несмотря на то что она, как обычно, вышла за подписью А. Йодля и В. Кейтеля, содержание директивы свидетельствовало о том, что оперативный штаб ОКВ не принимал сколько-либо значительного участия в работе над ней. В этом документе Гитлер вновь подтверждал, что не рассматривает захват Москвы в качестве главной стратегической задачи. Фюрер отдал приказ, что на следующем этапе наступления сильнейшая из трех наступающих группировок немецких войск, группа армий «Центр», должна будет продолжать движение на Москву силами одной только пехоты. Ее подвижные соединения должны были оказать содействие группе армий «Север» в районе Ленинграда и группе армий «Юг» в овладении Украиной. В результате наступление на Москву пришлось приостановить. Гитлер высказывал эту мысль еще при разработке директивы по плану «Барбаросса». Однако немецкие генералы предполагали, что теперь, после начала вторжения, когда обстановка указывала на то, что русские намерены сосредоточить основные силы на Московском направлении, сама логика развития событий заставит фюрера изменить свое мнение.

В течение последующего месяца Ф. Гальдер и В. фон Браухич дружно пытались использовать все возможные аргументы для того, чтобы заставить фюрера отказаться от изменения стратегического плана. Им удалось заручиться поддержкой А. Йодля и двух командующих группами армий. Время от времени Гитлер демонстрировал попытки изменить прежнее решение на основе сложившейся обстановки и частично даже пересмотрел директиву. Однако в директиве от 21 августа он вновь подчеркнул: «Предложения руководства ОКХ по вопросу о продолжении операций на Востоке не отвечают моим намерениям». Далее он указал, что Москва не должна считаться главной целью наступления. По приоритету захват русской столицы должен рассматриваться вслед за захватом Крыма, угольных месторождений Украины на юге и Ленинграда на севере.

Свидетельством тому, насколько командование ОКХ ослабило свои позиции, могут послужить два произошедших в те дни инцидента. В тот же день, 21 августа, Гитлер обвинил генерала В. фон Браухича в том, что тот недостаточно четко придерживается линии фюрера при руководстве наступлением войск. Через три дня в ставку Гитлера был вызван генерал-полковник Гейнц Гудериан. 2-я танковая группа из состава группы армий «Центр», которой он командовал, должна была повернуть на юг. Г. Гудериан настаивал, что такой маневр невозможен. Генералу была предоставлена последняя возможность попытаться убедить Гитлера отказаться от этого решения. В присутствии Гитлера генерал повел себя прямо противоположным образом, позднее сбивчиво стараясь объяснить такое свое поведение тем, что пытаться противиться решению фюрера означало «пытаться сделать невозможное возможным»^[9].

К 6 сентября Гитлер, заключив, что фланговым группировкам немецких войск оказана достаточная поддержка, принял решение возобновить наступление силами группы армий «Центр» на Москву. К тому времени группе армий «Север» удалось охватить Ленинград с юга, однако ей не удалось замкнуть кольцо окружения, соединившись с финнами. Гитлер решил буквально уморить население города голодом. Войска группы армий «Юг» при поддержке танков Г. Гудериана завершали гигантское окружение советских войск восточнее Киева, но им было еще очень далеко до овладения Донецким бассейном и Крымом. Гитлер приказал группам армий «Север» и «Юг» завершать операции собственными силами и вернуть назад войска, которые они получили из группы армий «Центр».

2 октября (с 30 сентября на Брянском направлении и со 2 октября на Вяземском. — Ред.) 1941 г. войска группы армий «Центр» совершили рывок вперед и в течение недели прорвали советский фронт западнее Москвы, сформировав при этом два огромных кольца окружения. Победа, казалось, была так близка, что командование ОКВ даже отменило наступление из Северной Финляндии, целью которого было перерезать Мурманскую железную дорогу, по которой осуществлялись перевозки грузов, отправляемых в помощь Советскому Союзу из-за рубежа. Затем, в конце первой недели октября, в районах действий групп армий «Центр» и «Север» начались дожди. Не прекращавшиеся в течение всего месяца и в начале ноября дожди, снегопад, периоды заморозков, которые сменялись оттепелями с таянием снега, превратили большинство дорог в вязкие грязевые пути. В период со 2 по 10 октября 1941 г. темпы продвижения войск группы армий «Центр» иногда доходили до 40 км в день. В течение последующих двадцати дней темпы наступления упали до 3–7 км в день. В течение первых двух недель ноября немецкие войска практически стояли на месте на рубеже Калинин — Тула, в 60–80 км к западу от Москвы.

В середине ноября (15–18 ноября. — Ред.) через несколько дней после того, как установилась ясная морозная погода, группа армий «Центр» возобновила наступление. Сразу же стало очевидно, что она перестала представлять собой грозную боевую машину, как это было прежде. После почти пяти месяцев боев войска были измотаны. Их моральный дух еще не был сломлен, однако и солдаты, и офицеры стали проявлять признаки беспокойства, участвуя в наступлении, которому, казалось, не было видно конца. Техника изнашивалась, а предметы снабжения, включая запасные части, приходилось доставлять издалека, при отсутствии надежной системы тылового обеспечения. Потери с начала кампании составляли почти 750 тыс. солдат и офицеров, при этом прибывающее пополнение покрывало не более половины убыли личного состава. Численность пехотных рот сократилась до 25–30 % от положенной по штату; некоторыми батальонами командовали обер-лейтенанты.

В начале четвертой недели ноября командование группы армий «Центр» бросило в наступление все имеющиеся в его распоряжении силы. Оставалось надеяться на то, что русские находились в таком же бедственном положении^[10].

То, что это было совсем не так, стало ясным в конце месяца, когда советские войска предприняли мощное контрнаступление против группы армий «Юг», вынудив немцев оставить Ростов, ворота на Кавказ.

5 декабря 1941 г. из группы армий «Центр», на северном участке наступления которой солдаты уже видели Москву, поступило донесение, что войска находятся на пределе своих сил и не в силах больше наступать^[11].

На следующее утро при снегопаде и морозном тумане и температуре минус 40 градусов началось русское контрнаступление (5–6 декабря. — Ред.).

Гитлер принимает на себя командование

В декабре 1941 г. длившийся более двух лет период военных побед Германии закончился таким ударом, который потряс ее армию до основания. Суровым ударам впервые за долгое время подверглось руководство армии. Переживший в ноябре сердечный приступ В. фон Браухич в начале декабря попросил об отставке. К этому моменту его положение было практически сведено к работе «мальчика-посыльного»; по всем важным вопросам Гитлер предпочитал обращаться напрямую к командующим группами армий^[12].

19 декабря 1941 г. Гитлер принял на себя должность главнокомандующего сухопутными войсками. Тем самым он лишил армию остатков ее формальной самостоятельности как рода войск.

Вопреки мнению своих советников, Гитлер направляет в войска приказ стойко удерживать занятые позиции, призывая солдат к фанатичному сопротивлению. На самом деле у них просто не было иного выхода. В тыловых районах не было оборудовано запасных позиций, да и проведение таких работ не было возможно на земле, которая настолько замерзла, что попадание артиллерийского снаряда достаточно крупного калибра оставляло сравнительно мелкую воронку. Никто и не предполагал, что придется воевать в условиях русской зимы. Оружие, которое не было приспособлено к сильным морозам, заклинивало. Отсутствие зимней одежды, антифриза и зимних смазок парализовало действия как солдат, так и техники. Командиры, которым не хватало стойкости и силы духа для фанатичного сопротивления, как это предписывалось приказом фюрера, удалялись из армии. После первой же размолвки с Гитлером, случившейся из-за отступления под Ростовом, был снят с поста командующего группой армий «Юг» старейший и опытнейший фельдмаршал фон Рундштедт. В середине декабря под предлогом болезни был освобожден от командования группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок. Позже пришлось оставить свой пост и фон Леебу — за то, что войска группы армий «Север» при попытке соединиться с финнами были сначала остановлены под Тихвином, а затем и отброшены назад в результате советского контрнаступления. Для того чтобы отучить генералов отдавать приказы об отступлении, фюрер отстранил от командования танковыми группами генерал-полковников Г. Гудериана и Г. Гепнера, причем последний был уволен из вооруженных сил с лишением воинского звания и всех привилегий, в том числе права ношения военной формы.

Воли Гитлера и его неоднократных призывов к войскам об упорном сопротивлении оказалось недостаточно для того, чтобы помешать развитию советского наступления с глубокими фронтальными прорывами на нескольких участках обороны групп армий «Центр» и «Север». К концу года прорыв северного фланга обороны группы армий «Центр» и все более глубокое вклинение на ее южном фланге заставили немцев с удивлением и ужасом осознать, что русские пытались не более и не менее как полностью окружить эту группировку. 15 января 1942 г. Гитлер впервые за все время войны отдал приказ о крупном отступлении. Он разрешил командованию группы армий «Центр» отвести войска на Московском направлении на новый рубеж обороны, протянувшийся с севера на юг примерно в 150 км к западу от советской столицы. Это не ликвидировало полностью угрозу окружения, однако сокращало линию фронта, на котором действовала группа армий, и тем самым позволяло перебросить часть сил для защиты флангов. Указание фюрера стойко оборонять занятые позиции оставалось в силе.

С середины января и до самого февраля кризис на Восточном фронте продолжал углубляться. Несмотря на то что группе армий «Центр» удалось несколько восстановить положение на южном фланге, ее командование в течение нескольких недель оставалось беспомощным перед лицом прорыва советских войск на северном участке; немцам с трудом удавалось сохранять линии коммуникаций и тылового обеспечения по шоссейной и железной дороге к востоку от Смоленска. Кроме того, на стыке между группами армий «Центр» и «Север», от Ржева до озера Ильмень, образовалась брешь шириной до 250 км. Южнее озера Ильмень, в районе Демянска, были полностью окружены два немецких армейских корпуса численностью более 100 тыс. солдат и офицеров. Снабжение войск окруженной группировки приходилось осуществлять по воздуху.

После середины февраля советское наступление стало терять темп; похоже, что с этого момента единственной целью, которую оно преследовало, стало освобождение как можно большей территории и нанесение противнику максимального ущерба. В первую неделю месяца группе армий «Центр» удалось закрепиться на северном участке в районе Ржева; в течение второй и третьей недель свежие дивизии, прибывающие из Германии, начали выдвижение с запада с целью прикрыть брешь, образовавшуюся на стыке с группой армий «Север». В марте немецкие войска продолжали постепенно восстанавливать положение, а затем наступивший период весенней распутицы вынудил обе стороны временно приостановить активные боевые действия.

Зимний кризис 1941/42 г. стал для Гитлера временем личного триумфа: он приказал армиям остановить отступление, и они выполнили приказ. Некоторые полагают, что решение Гитлера о предотвращении общего отхода войск было вызвано не военной необходимостью, а бессмысленными соображениями сохранения собственного авторитета непогрешимого лидера. Тем не менее позже многие из его самых усердных критиков были вынуждены признать, что немецкая армия, оказавшаяся в то время без подготовленных оборонительных позиций, не имевшая даже зимней одежды и с техникой, не приспособленной к зимней войне, получив приказ на отступление, могла перейти от организованных действий к беспорядочному бегству^[13].

Авторитет фюрера не только не пострадал, а, наоборот, еще более вырос, по крайней мере среди рядового состава. Укрепилась и его вера в собственный военный талант, что в конечном счете привело к полному изменению в системе военного руководства. Как следствие, с этого момента для ведения боевых действий немецкой стороной стало характерно наличие противоречия между принципами военных профессионалов, исповедующих гибкость и мобильность, и жесткой линией Гитлера; между инициативой командиров и слепым исполнением приказов фюрера.

Операция «Блау»

15 мая 1942 г. Гитлер выступил в Берлине с обращением к нации, посвященным Дню поминовения. Он обещал, что этим летом с «большевизмом» будет покончено, а «большевистский колосс» никогда больше не ступит на священную землю Европы». На самом деле ни фюрер, ни его ближайшее окружение не смотрели в будущее так оптимистично. Министра пропаганды Йозефа Геббельса, как и Г. Геринга, терзали гнетущие мысли по поводу действительной мощи Советского Союза. В беседе с Й. Геббельсом Гитлер заявил, что в ходе будущей летней кампании он намерен захватить только Кавказ, Ленинград и Москву, да и то не одновременно, а по очереди. Он добавил, что решил сразу же, как только этого потребуют обстоятельства, отойти на зимние квартиры. Затем он обвинил В. фон Браухича, которого назвал «бесхребетным дураком и трусом», в затягивании кампании 1941 г.^[14]

26 апреля Гитлер выступил с отчетной речью в рейхстаге. В ней он с пафосом заявил, что в дни зимнего кризиса «был готов лично отправиться на фронт и там встретить то, что уготовила ему Судьба». Далее он поблагодарил солдат, унтер-офицеров, офицеров и «тех генералов, которые, сознавая опасность, тем не менее с риском для жизни увлекали за собой солдат». Единственным, кроме этого, упоминанием о генералитете было то, что «в отдельных случаях у некоторых из них сдавали нервы, падала дисциплина и демонстрировалась недостаточная сила духа». В таких случаях ему приходилось сурово вмешиваться в ход событий. Гитлер попросил у рейхстага право, которое было ему тут же предоставлено, на неограниченные полномочия увольнять или понижать в звании и должности по своему усмотрению гражданских и военных руководителей любого ранга. Таким образом, было окончательно покончено с остатками административной самостоятельности немецкого правительства и вооруженных сил.

В директиве на проведение летней кампании 1942 г. говорилось, что операция «Блау» предусматривает широкое наступление только на южном участке Восточного фронта в сторону Дона, Сталинграда и нефтяных месторождений на Кавказе (см. карту 2).

Гитлер взял на себя всю полноту военного руководства. Ф. Гальдер и офицеры его штаба готовили директиву, следуя подробным указаниям фюрера. Гитлер затем лично отредактировал окончательный вариант документа. Первоначально наступление на Кавказ планировалось скорее как рейд, хотя и с привлечением крупных сил. Именно таким образом оно было впервые запланировано осенью 1941 г. В директиве по плану «Блау» Гитлер расширил прежний замысел, придав ему характер стратегического наступления с решительными целями. Наступление должно было осуществляться в два этапа. На первом этапе в результате ряда последовательных охватывающих ударов с севера на рубеже Курск — Воронеж должен был быть смят южный фланг советских войск, а линия фронта — откатиться к реке Дон. Далее наступление должно было развиваться в сторону Сталинграда и через нижнее течение Дона на Кавказ. Для осуществления этого замысла группа армий «Юг» была разделена на группы армий «А» и «Б». Группа армий «Б» под командованием Ф. фон Бока должна была первой начать наступление на северном фланге. Наступление группы армий «А» под командованием В. Листа предполагалось начать несколько позднее. Основной целью было нанесение удара через нижнее течение Дона и дальнейшее продвижение на Кавказ.

После проведенной перегруппировки в состав группы армий «Б» вошли 2-я, 4-я танковая (переданные из группы армий «Центр») и 6-я армии. В состав группы армий «А» входили 1-я танковая, 11-я и 17-я армии. Впервые в серьезных боях на Восточном фронте принимали участие по одной армии союзников Германии Италии, Венгрии и Румынии (позже еще одна румынская армия. — Ред.). Все союзные армии были недостаточно оснащены и подготовлены; к тому же, например, румынские и венгерские солдаты предпочли бы скорее воевать друг с другом, чем с русскими. Однако в то время участие союзников было нужно Гитлеру только для того, чтобы прикрывать фланги наступающих немецких войск и придать реальный вес заявлению фюрера о беспрецедентном «крестовом походе против большевизма».

Карта 2. Обстановка на период с 1 мая по 18 ноября 1942 г.

Решение Гитлера ограничиться в ходе кампании 1942 г. наступлением на одном участке фронта было вынужденным. После тяжелых боев и потерь наступления 1941 г. и только что закончившегося зимнего отступления даже при планировании операции «Блау» ощущалась значительная нехватка войск. Из 65–67 дивизий, которые должны были принять участие в наступлении, добрых две трети приходилось пополнять личным составом и техникой прямо на фронте, и только одна треть представляла собой вновь сформированные или доукомплектованные в тылу соединения. По состоянию на 1 мая 1942 г. пехотные дивизии были укомплектованы примерно на 50 %. К началу наступления численность была доведена до штатной. Однако в связи с тем, что все пополнения направлялись на юг, соединения групп армий «Центр» и «Север» до августа 1942 г. так и оставались укомплектованными в среднем лишь на 55 %. В составе танковых дивизий, участвовавших в наступлении, было по три танковых батальона, в то время как аналогичные соединения на других участках имели в своем составе всего по одному танковому батальону. Дивизии, наступавшие в первом эшелоне, были укомплектованы автотранспортом на 85 %; в остальных дивизиях этот процент был значительно ниже. Наступающие части были полностью дооснащены артиллерией, как противотанковой, так и зенитной, правда, в некоторых случаях она поступала со складов трофейного оружия. Однако начавшую ощущаться прошедшей зимой нехватку боеприпасов планировалось преодолеть лишь к осени 1942 г.

Лишь мощь немецкой авиации, по сравнению с 1941 г., практически не изменилась. Еще зимой переброска 2-го Воздушного флота на Средиземное море для поддержки планировавшегося захвата Мальты и операций в Северной Африке привела к сокращению общего количества авиации, действовавшей на Восточном фронте, до 1700 машин (только боевые самолеты. — Ред.). Значительно ослабляла ударную мощь авиационной группировки и необходимость отвлекать часть сил для выполнения задач по снабжению ряда отрезанных и окруженных частей. Однако весной, накануне летнего наступления, численность авиации, действовавшей на Востоке, была доведена до 2750 машин (по другим данным, к маю 1942 г. 3395 боевых самолетов. — Ред.). Значительная его часть, примерно 1500 самолетов, входила в состав 4-го Воздушного флота, задачей которого было прикрытие наступления немецких войск на южном участке фронта.

На рассвете 28 июня 2-я армия и 4-я танковая армия перешли в наступление. Они прорвали советский фронт восточнее Курска и нанесли удар в восточном направлении на Воронеж. Через четыре дня немецкие войска вышли на окраины города, а 6 июля заняли его (линия фронта прошла через город. — Ред.). Затем 4-я танковая армия совершила маневр на юго-восток и стала продвигаться вдоль реки Дон навстречу 6-й армии, которая 30 июня начала наступать из района восточнее Харькова. Немецкие армии вновь продемонстрировали свои лучшие качества, однако после двух ударов, на Воронеж и восточнее Харькова, в результате которых планировалось создать два грандиозных кольца окружения, как это случалось в 1941 г., в плен попало менее 100 тыс. советских солдат (в мае под Керчью и Харьковом в плен попало свыше 300 тыс. человек. — Ред.). Разочарованный Гитлер 13 июля сместил Ф. фон Бока с поста командующего группой армий «Б», заменив его генерал-фельдмаршалом Максимилианом фон Вейхсом.

Первоначально Гитлер намеревался провести внутри излучины Дона еще одну операцию на окружение и только после того, как этот район будет полностью очищен от противника, начать наступление на Сталинград и Кавказ. Однако 13 июля он изменил свое решение и приказал группе армий «А», в состав которой он передал 4-ю танковую армию, повернуть на юг, форсировать Дон в нижнем течении и окружить русских в районе Ростова. Ростов пал 23 июля, но захватить значительное количество пленных, как это планировалось, опять не удалось.

В тот день Гитлер издал еще один приказ, который явился последним фактором, обусловившим неудачу летнего наступления. Он расположил две группы армий таким образом, что им пришлось наступать на расходящихся направлениях. Группа армий «Б» двигалась на восток в сторону Сталинграда, а группа армий «А» — на юг, через Ростов на Кавказ. Одновременно он отдал приказ группе армий «А» о переброске после взятия Севастополя управления, всей артиллерии и половины соединений 11-й армии, которая готовилась присоединиться к главным силам группы армий «А», на другое направление. 11-я армия перенацеливалась на север, где она должна была попытаться взять Ленинград, а затем принять участие в совместном с финскими войсками наступлении с целью перерезать Мурманскую железную дорогу. Как ив 1941 г., Гитлер принялся распылять силы немецкой армии.

Группа армий «А» находилась у ворот Кавказа, однако ей все еще предстояло преодолеть огромные расстояния: примерно 320 км до нефтяных скважин Майкопа и 650 км до Грозного. Для того чтобы выйти к Баку и Тбилиси, было необходимо пересечь горные хребты Большого Кавказа. Гитлер издал очередную директиву. В ней он отмечал, что русские ничего больше не смогут сделать для защиты Кавказа, однако они будут вынуждены бросить последние резервы на защиту Сталинграда и жизненно важной артерии реки Волга. Фюрер приказал 4-й танковой армии совершить поворот на 180 градусов и наступать на город с юга.

Наступление продолжалось весь август и сентябрь; при этом не была достигнута ни одна из главных целей. Войска группы армий «А» захватили Майкоп, однако выяснилось, что нефтяные скважины разрушены. Два танковых корпуса продвигались к Грозному, но были вынуждены сначала замедлить темпы наступления, а затем и совсем остановиться на несколько недель из-за нехватки горючего. (Они были встречены контрударами и понесли тяжелые потери. — Ред.) Грузовики с горючим вынуждены были совершать долгий путь из Ростова; при этом сами они сжигали почти такое же количество топлива, какое могли перевезти. Первые эшелоны германских войск рвались на Кавказ, но русские продолжали упорно сдерживать этот натиск. 6-я армия и 4-я танковая армия, наступавшие на Сталинград с запада и с юга, соединились в районе города, но для прикрытия флангов им приходилось отвлекать значительные силы, что снижало наступательную мощь и темпы наступления.

8 сентября 1942 г. в докладе организационного отдела Генерального штаба немецких сухопутных войск отмечалось: «При любом планировании необходимо учитывать тот непреложный факт, что нехватка войск на поле боя к 1 ноября 1942 г. составит 800 тыс. человек, а нехватка войск от запланированной штатной численности (около 3200 тыс. солдат и офицеров) составит 18 % и что преодолеть этот разрыв больше не представляется возможным»^[15].

Уже становилось ясно, что немцы могли рассчитывать только на то, что имевшихся резервов хватит для восполнения потерь, которые армия понесет в зимний период, и не допустить дальнейшего падения ее численности к весне 1943 г. Далее в докладе подчеркивалось, что «при сохранении прежней штатной численности дивизий, без учета огромных потерь личного состава, может создаться ложное впечатление об их реальной мощи». Организационный отдел предлагал перевести больше половины дивизий, действовавших на русском фронте, с трехполкового на двухполковой состав.

Гораздо более серьезной и трудноразрешимой проблемой были поиски путей предотвращения дальнейшего сокращения численности войск. Начиная с мая 1942 г. генерал пехоты Вальтер фон Унрух, получивший от Гитлера специальные полномочия, прочесывал тыловые учреждения в поисках дополнительных источников пополнения для Восточного фронта. В. Унруху, посещения которого всегда встречали с тревогой и даже с ужасом, получившему прозвище «генерал Хельденклау» (герой-полицейский), на первом этапе удалось значительно сократить некоторые из тыловых штабов. Однако через три-четыре месяца таких визитов стало очевидно, что, несмотря на то что генерал делает полезную работу, она не окажет существенного влияния на решение проблемы. Осенью 1942 г. организационный отдел предложил заменить примерно 180 тыс. военнослужащих служб тыла на вспомогательные войска, которые должны были набираться из русских военнопленных для несения вспомогательной службы и выполнения работ за линией фронта. Кроме того, предполагалось, что еще 80–90 тыс. солдат может дать сокращение штатов тыловых организаций.

Потенциальным источником пополнения для армии могли стать ВВС, в которых ощущался значительный избыток личного состава. В сентябре 1942 г. Гитлер согласился использовать этот резерв, однако по настоянию Г. Геринга решил не направлять личный состав в качестве пополнения в армейские подразделения, а сформировать особые авиаполевые дивизии люфтваффе, в которых службу будут нести исключительно солдаты и офицеры ВВС. В сентябре — октябре он приказал создать двадцать таких дивизий общей численностью примерно 200 тыс. человек. С точки зрения представителей командования армии, трудно было придумать более неудачное решение. Военнослужащие ВВС не были подготовлены к ведению сухопутных боев, а Г. Геринг сделал все для того, чтобы свести к минимуму вмешательство армейских офицеров в подготовку авиаполевых дивизий, мотивируя это тем, что хочет «исключить появление реакционного духа армии» среди своих подчиненных, проникнутых идеями национал-социализма. Поэтому использовать в ближайшее время солдат Г. Геринга на Восточном фронте не представлялось возможным. И что было еще хуже, армейскому руководству пришлось потратить немало усилий на то, чтобы обеспечить формируемые двадцать дивизий новой боевой техникой. Одна только передача в люфтваффе автомобилей обусловила значительную задержку в доукомплектовании до штатной численности четырех-пяти танковых дивизий.

Другим важным мероприятием (также являвшимся полумерой) было повышение оснащения войск тяжелым и автоматическим оружием. Оперативный отдел Генерального штаба предложил направлять в войска первого эшелона новые, более эффективные образцы оружия по мере их появления, не снимая при этом с вооружения и более старые системы. Таким образом, планировалось повысить эффективность и плотность огня в подразделениях. Однако наиболее перспективные новинки, такие как, например, танк «Тигр», поступали в производство очень медленно. Проведенные в июле 1942 г. испытания двух образцов продемонстрировали, что эти танки не будут пригодны для использования на поле боя, по крайней мере до конца года.

Вряд ли, меняя в сентябре 1942 г. руководство Генерального штаба, Гитлер ожидал, что такая перестановка поможет ему решить или, по меньшей мере, значительно смягчить стоящие перед ним проблемы. Тот ограниченный круг старших офицеров, который он ввел в состав высшего руководства армии вместе с К. Цейцлером после замены Ф. Гальдера, также не включал в себя особо выдающихся военачальников. Скорее наоборот, этот символический жест привел к обесцениванию высших командных постов сухопутных войск, поскольку на них были назначены молодые генералы. Тем не менее эта замена явилась не просто выражением личной неприязни фюрера к Ф. Гальдеру. Возможно, то, что хотел продемонстрировать Гитлер, отражало более глубоко укоренившуюся в нем враждебность ко всему тому, что олицетворяли собой немецкий офицерский корпус, Генеральный штаб армии и в особенности высший генералитет. Именно туда он и решил влить свежую кровь. Для того чтобы обеспечить себе свободу действий, в том числе и в вопросах кадровых перестановок, Гитлер взял под свой личный контроль деятельность Управления личного состава армии, поставив во главе его своего старшего адъютанта генерал-майора Рудольфа Шмундта. Фюрер поставил перед Р. Шмундтом задачу скорейшего продвижения по служебной лестнице на самые высокие посты в первую очередь молодых офицеров, прошедших проверку на поле боя. Примером такой карьеры мог послужить сам Р. Шмундт, которому в то время было всего сорок семь лет и который получил звание генерала менее года назад. Кроме того, Гитлер предложил отказаться от традиционной для Генерального штаба политики подготовки хороших полевых командиров из числа офицеров Генерального штаба и, наоборот, необходимости прохождения каждым офицером Генштаба практики в качестве войсковых командиров. Фюрер вообще говорил, что намерен упразднить характерные для формы офицеров Генерального штаба красные лампасы и серебряные петлицы.

Вступив на должность начальника Генерального штаба сухопутных войск, К. Цейцлер сразу же дал понять, что не намерен принимать роль марионетки фюрера. Уже в первые дни своего пребывания на этом посту он одержал важную победу в той необъявленной войне, которая велась среди высшего военного руководства. В армии и ее руководстве уже долгое время рассматривали вмешательство А. Йодля и возглавляемого им оперативного штаба ОКВ в работу над директивами фюрера, особенно теми, которые напрямую касались стратегических задач на Восточном фронте, как на нежелательное и даже вредное вмешательство в ее дела. Такое раздражение особенно усилилось после того, как фюрер принял пост главнокомандующего сухопутными войсками, тем самым превратив Генеральный штаб армии в свой второй личный штаб. Недовольство действиями ОКВ еще более усугублялось тем, казалось бы, непоколебимо недосягаемым положением, которое В. Кейтель и А. Йодль занимали в военной иерархии. Воспользовавшись тем, что А. Йодль попал в опалу, К. Цейцлер немедленно после своего назначения потребовал, чтобы штаб ОКВ отныне не принимал участия в разработках директив фюрера, касающихся Восточного фронта, и добился своего. Отныне эти директивы должны были облекаться в форму оперативных приказов ОКХ. Кроме того, он добился изменения порядка проведения ежедневных совещаний у фюрера, посвященных анализу обстановки. Вместо доклада А. Йодля, на котором он освещал ход боевых действий на всех театрах, как это было принято раньше, теперь совещание открывал начальник Генерального штаба армии своим докладом об обстановке на Восточном фронте. Только после него слово получал А. Йодль, которому оставалось ввести присутствующих в курс дела о том, что происходило на других театрах. И наконец, под предлогом того, что каждый «должен знать только то, что ему необходимо», К. Цейцлер в дальнейшем добился, чтобы офицерам оперативного штаба ОКВ был закрыт доступ к подробной информации относительно операций, проводившихся на Восточном фронте. В конечном счете он достиг очень важной цели. Теперь, хотя об этом нигде не заявлялось официально, Восточный фронт становился заботой исключительно командования армии, а за ОКВ оставались прочие театры военных действий, такие как Западная Европа, Балканы, Италия и Северная Европа. Таким образом, исключалась жестокая конкуренция и соперничество между двумя военными ведомствами, что, несомненно, было на благо Германии.

14 октября 1942 г. Гитлер издал оперативный приказ № 1, в котором он заявлял, что «летняя и осенняя кампании этого года, за исключением продолжающихся операций на некоторых участках фронта, завершены». Сутью приказа было начало перехода к обороне перед началом зимы. Однако на деле все вышло наоборот. Гитлер приказал группам армий «Север», «Центр» и «Б» переходить к обороне на занятых рубежах, однако 6-й армии предписывалось продолжать наступление в районе Сталинграда, а группа армий «А» должна была ждать дальнейших указаний. Это означало, что по крайней мере в двух районах, где немецкие войска продвигались вперед, фюрер намеревался продолжить наступление.

В оперативном приказе № 1 и дополнении к нему, изданном через несколько дней, Гитлер возвел в ранг официальной доктрины необходимость упорной обороны занятых рубежей, формы ведения боевых действий, опробованной им в зимней кампании 1941–1942 гг. Он настаивал на стойком удержании занятых к зиме позиций. Фюрер не оставлял войскам места для маневра и отступления; каждый участок фронта должен был отстаиваться любой ценой. Отрезанные и окруженные части должны были продолжать обороняться до того момента, пока не будут деблокированы. Каждый командир нес личную ответственность за «неукоснительное выполнение» этого приказа. В дополнении Гитлер распространил ответственность за выполнение приказа и на нижестоящие звенья. «Каждый офицер, — предписывалось в дополнении к приказу, — вплоть до командира взвода должен осознать свой священный долг выстоять в любой обстановке, даже если противник обойдет его на флангах, вклинится на одном из участков, окружит, даже если фронт будет прорван вражескими танками, а оборонительные позиции будут окутаны дымом или подвергнуты газовой атаке». Приказ должен был быть несколько раз зачитан всем офицерам и унтер-офицерам.

Примечания

1

Как фюрер, Гитлер одновременно занимал посты президента, рейхсканцлера и руководителя национал-социалистической партии Германии.

2

Гальдер Ф. Kriegstagebuch des General-obersten Franz Halder (далее по тексту — Военный дневник), записи от 23 июля, 22, 29, 30 августа и 8 сентября 1942 г. (Цитируется по записям Управления военной истории армии США.)

3

Там же. Запись от 9 сентября 1942 г.

4

Гальдер Ф. Военный дневник. Запись от 24 сентября 1942 г.

5

Гальдер Ф. Военный дневник. Запись от 31 июля 1940 г.

6

Жорре Дж. Советский Союз. Лондон, 1961. С. 183–184, 192.

7

Земке Э. Северный театр военных действий Германии. Вашингтон, 1959. С. 131.

8

Гальдер Ф. Военный дневник. Запись от 3 июля 1941 г.

9

Гальдер Ф. Военный дневник. Записи от 23–31 июля 1941 г. и 1—24 августа 1941 г.

10

Гальдер Ф. Военный дневник. Записи от 18–22 ноября 1941 г.

11

Там же. Запись от 5 декабря 1941 г.

12

Там же. Запись от 7 декабря 1941 г.

13

Типпелъскирх К. фон. Geschichte des Zweiten Weltkrieges. Бонн, 1956. С. 209, 215.

14

Геббельс Й. Дневники. Нью-Йорк, 1948. С. 129, 137, 142.

15

По состоянию на первую неделю сентября 1942 г. немцы имели на Восточном фронте 163 дивизии общей численностью 2490 тыс. солдат и офицеров без учета 6 дивизий в составе 20-й горной армии, дислоцированной на севере Финляндии. Войска союзников Германии (Италии, Румынии и Венгрии) насчитывали 48 дивизий, в том числе одну испанскую и одну словацкую — всего 648 тыс. человек. Действовавшая самостоятельно финская армия имела 17 дивизий и бригад — всего около 400 тыс. солдат и офицеров.