Неточные совпадения
Слуга
подождал четверть часа, опять стал будить, опять
не добудился.
Сделали последнюю пробу;
не добудились; послали за полициею и теперь
ждут, что увидят с нею.
— В первом-то часу ночи? Поедем — ка лучше спать. До свиданья, Жан. До свиданья, Сторешников. Разумеется, вы
не будете
ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена. Да и мне, сказать по правде, эта история
не нравится. Конечно, вам нет дела до моего мнения. До свиданья.
Мне кажется, что вы
не можете выйти из него без посторонней помощи, и
не можете
ждать успешной помощи ни от кого, кроме меня.
Я
не буду говорить об обязанностях честного человека относительно девушки, имя которой он компрометировал: я слишком хорошо знаю нашу светскую молодежь, чтобы
ждать пользы от рассмотрения этой стороны вопроса.
Теперь Верка еще
не хочет, а попривыкнет, шутя и захочет, — ну, и припугнуть можно будет… только во — время! а теперь надо только
ждать, когда придет это время.
Он видал и убеждался, что Верочка решилась согласиться — иначе
не принимала бы его подарков; почему ж она медлит? он сам понимал, и Марья Алексевна указывала, почему: она
ждет, пока совершенно объездится Анна Петровна…
— Теперь оно сносно. Теперь меня никто
не мучит, —
ждут и оставляют или почти оставляют одну.
Когда коллежский секретарь Иванов уверяет коллежского советника Ивана Иваныча, что предан ему душою и телом, Иван Иваныч знает по себе, что преданности душою и телом нельзя
ждать ни от кого, а тем больше знает, что в частности Иванов пять раз продал отца родного за весьма сходную цену и тем даже превзошел его самого, Ивана Иваныча, который успел предать своего отца только три раза, а все-таки Иван Иваныч верит, что Иванов предан ему, то есть и
не верит ему, а благоволит к нему за это, и хоть
не верит, а дает ему дурачить себя, — значит, все-таки верит, хоть и
не верит.
Лопухов сказал и смутился. Верочка посмотрела на него — нет, он
не то что
не договорил, он
не думал продолжать, он
ждет от нее ответа.
— Как долго! Нет, у меня
не достанет терпенья. И что ж я узнаю из письма? Только «да» — и потом
ждать до среды! Это мученье! Если «да», я как можно скорее уеду к этой даме. Я хочу знать тотчас же. Как же это сделать? Я сделаю вот что: я буду
ждать вас на улице, когда вы пойдете от этой дамы.
— Скажите сейчас, ведь
ждать невыносимо. Вы говорите: придумать что-нибудь новое — значит то, что мы прежде придумали, вовсе
не годится? Мне нельзя быть гувернанткою? Бедная я, несчастная я!
Да хоть и
не объясняли бы, сама сообразит: «ты, мой друг, для меня вот от чего отказался, от карьеры, которой
ждал», — ну, положим,
не денег, — этого
не взведут на меня ни приятели, ни она сама, — ну, хоть и то хорошо, что
не будет думать, что «он для меня остался в бедности, когда без меня был бы богат».
Это я тебя выпускаю, ты думаешь? — стал бы заботиться, как же,
жди, как бы это
не доставляло мне самому удовольствия!
— Меня, я думаю, дома
ждут обедать, — сказала Верочка: — пора. Теперь, мой миленький, я и три и четыре дня проживу в своем подвале без тоски, пожалуй, и больше проживу, — стану я теперь тосковать! ведь мне теперь нечего бояться — нет, ты меня
не провожай: я поеду одна, чтобы
не увидали как-нибудь.
По этому вопросу реального направления Марья Алексевна
ждала, что Верочка даст Лопухову список своих вещей, чтобы требовать их, и твердо решилась из золотых и других таких вещей
не давать ничего, из платьев дать четыре, которые попроще, и дать несколько белья, которое побольше изношено: ничего
не дать нельзя, благородное приличие
не дозволяет, а Марья Алексевна всегда строго соблюдала благородное приличие.
Так это странно мне показалось, ведь я вовсе
не к тому сказала; да и как же этого
ждать было? да я и ушам своим
не верила, расплакалась еще больше, думала, что он надо мною насмехается: «грешно вам обижать бедную девушку, когда видите, что я плачу»; и долго ему
не верила, когда он стал уверять, что говорит
не в шутку.
—
Не в том смысле я говорил. Я такой обиды
не нанесу тебе, чтоб думать, что ты можешь почесть меня за вора. Свою голову я отдал бы в твои руки без раздумья. Надеюсь, имею право
ждать этого и от тебя. Но о чем я думаю, то мне знать. А ты делай, и только.
Он
не пошел за ней, а прямо в кабинет; холодно, медленно осмотрел стол, место подле стола; да, уж он несколько дней
ждал чего-нибудь подобного, разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса, но ее печать; ну, конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только что бросила, нет, искала: бумаги в беспорядке, но где ж ей било найти его, когда она, еще бросая его, была в такой судорожной тревоге, что оно, порывисто брошенное, как уголь, жегший руку, проскользнуло через весь стол и упало на окно за столом.
— Да ведь у тебя
не приготовлены вещи, как же ты поедешь? Собирайся, если хочешь: как увидишь, так и сделаешь. Только я тебя просил бы вот о чем:
подожди моего письма. Оно придет завтра же; я напишу и отдам его где-нибудь на дороге. Завтра же получишь,
подожди, прошу тебя.
— Да, это
не глупо придумано —
ждать до ночи, только
не мной; это придумал Дмитрий Сергеич сам.
Пусть он
не знал, что это должно неизбежно возникнуть из сущности данных отношений между вашим и его характером, он все-таки должен был на всякий случай приготовить вас к чему-нибудь подобному, просто как к делу случайности, которой нельзя желать, которой незачем
ждать, но которая все-таки может представиться: ведь за будущее никак нельзя ручаться, какие случайности может привести оно.
— «Да что же вы
ждали меня, Маша, — вы бы давно обедали,
не дожидаясь меня».
— Саша, какой милый этот NN (Вера Павловна назвала фамилию того офицера, через которого хотела познакомиться с Тамберликом, в своем страшном сне), — он мне привез одну новую поэму, которая еще
не скоро будет напечатана, — говорила Вера Павловна за обедом. — Мы сейчас же после обеда примемся читать, — да? Я
ждала тебя, — все с тобою вместе, Саша. А очень хотелось прочесть.
— Но знаешь, какие стихи всего больше подействовали на меня? — сказала Вера Павловна, когда они с мужем перечитали еще по нескольку раз иные места поэмы: — эти стихи
не из главных мест в самой поэме, но они чрезвычайно влекут к себе мои мысли. Когда Катя
ждала возвращения жениха, она очень тосковала...
Теперь, ты знаешь, я уж
не то: от меня начинают
ждать больше, думают, что я переработаю целую большую отрасль науки, все учение об отправлениях нервной системы.
И вся жизнь его —
ждать, пока явится она у окна, прекрасная, как солнце: нет у него другой жизни, как видеть царицу души своей, и
не было у него другой жизни, пока
не иссякла в нем жизнь; и когда погасла в нем жизнь, он сидел у окна своей хижины и думал только одно: увижу ли ее еще?
Полозова хватило, как обухом по лбу.
Ждать смерти, хоть скоро, но неизбежно, скоро ли, да и наверное ли? и услышать: через полчаса ее
не будет в живых — две вещи совершенно разные. Кирсанов смотрел на Полозова с напряженным вниманием: он был совершенно уверен в эффекте, но все-таки дело было возбуждающее нервы; минуты две старик молчал, ошеломленный: — «
Не надо! Она умирает от моего упрямства! Я на все согласен! Выздоровеет ли она?» — «Конечно», — сказал Кирсанов.
Но он почел неудобным быть у Полозовых в первые дни после кризиса: Катерина Васильевна, конечно, еще находится в экзальтации; если он увидит (чего и следует непременно
ждать), что жених — дрянь, то и его молчаливое недовольство женихом,
не только прямой отзыв, принесет вред, подновит экзальтацию.
— Я буду
ждать, когда будет видно и то, почему он мне
не нравится.
При них, пусть она будет входить в какие угодно отношения, это тоже почти ни в коем случае
не может дать ей опытности; пользы от этого
ждать нельзя, а опасность огромная.