Неточные совпадения
Она села. Он слышал ее тяжелое, громкое дыхание, и ему было невыразимо жалко ее. Она несколько раз хотела начать говорить, но
не могла. Он
ждал.
— Чего ты
не понимаешь? — так же весело улыбаясь и доставая папироску, сказал Облонский. Он
ждал от Левина какой-нибудь странной выходки.
Левин
не слушал больше и
ждал, когда уедет профессор.
Княгиня же, со свойственною женщинам привычкой обходить вопрос, говорила, что Кити слишком молода, что Левин ничем
не показывает, что имеет серьезные намерения, что Кити
не имеет к нему привязанности, и другие доводы; но
не говорила главного, того, что она
ждет лучшей партии для дочери, и что Левин несимпатичен ей, и что она
не понимает его.
Матери
не нравились в Левине и его странные и резкие суждения, и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости, и его, по ее понятиям, дикая какая-то жизнь в деревне, с занятиями скотиной и мужиками;
не нравилось очень и то, что он, влюбленный в ее дочь, ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто
ждал, высматривал, как будто боялся,
не велика ли будет честь, если он сделает предложение, и
не понимал, что, ездя в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.
Она знала, что старуху
ждут со дня на день, знала, что старуха будет рада выбору сына, и ей странно было, что он, боясь оскорбить мать,
не делает предложения; однако ей так хотелось и самого брака и, более всего, успокоения от своих тревог, что она верила этому.
Но Каренина
не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский,
не спуская глаз, смотрел на нее и, сам
не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать
ждала его, он опять вошел в вагон.
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать мужу, что ей дела нет до того, приедет или
не приедет его сестра, она всё приготовила к ее приезду и с волнением
ждала золовку.
Она, как часто бывает, глядя на часы,
ждала ее каждую минуту и пропустила именно ту, когда гостья приехала, так что
не слыхала звонка.
Долли холодно посмотрела на Анну. Она
ждала теперь притворно-сочувственных фраз; но Анна ничего такого
не сказала.
Она
ждала, что он пригласит ее на вальс, но он
не пригласил, и она удивленно взглянула на него.
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич убил еще две штуки и Левин двух, из которых одного
не нашел. Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у себя Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но Левин решил
подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы.
— Оттого, что у него стачки с купцами; он дал отступного. Я со всеми ими имел дела, я их знаю. Ведь это
не купцы, а барышники. Он и
не пойдет на дело, где ему предстоит десять, пятнадцать процентов, а он
ждет, чтобы купить за двадцать копеек рубль.
— Признаю, — сказал Левин нечаянно и тотчас же подумал, что он сказал
не то, что думает. Он чувствовал, что, если он призна̀ет это, ему будет доказано, что он говорит пустяки,
не имеющие никакого смысла. Как это будет ему доказано, он
не знал, но знал, что это, несомненно, логически будет ему доказано, и он
ждал этого доказательства.
И он почувствовал, что это известие и то, чего она
ждала от него, требовало чего-то такого, что
не определено вполне кодексом тех правил, которыми он руководствовался в жизни.
— Да и я о тебе знал, но
не только чрез твою жену, — строгим выражением лица запрещая этот намек, сказал Вронский. — Я очень рад был твоему успеху, но нисколько
не удивлен. Я
ждал еще больше.
Прочтя письмо, он поднял на нее глаза, и во взгляде его
не было твердости. Она поняла тотчас же, что он уже сам с собой прежде думал об этом. Она знала, что, что бы он ни сказал ей, он скажет
не всё, что он думает. И она поняла, что последняя надежда ее была обманута. Это было
не то, чего она
ждала.
И вдруг ему вспомнилось, как они детьми вместе ложились спать и
ждали только того, чтобы Федор Богданыч вышел зa дверь, чтобы кидать друг в друга подушками и хохотать, хохотать неудержимо, так что даже страх пред Федором Богданычем
не мог остановить это через край бившее и пенящееся сознание счастья жизни.
Анна, от которой зависело это положение и для которой оно было мучительнее всех, переносила его потому, что она
не только
ждала, но твердо была уверена, что всё это очень скоро развяжется и уяснится.
― Что? Я
жду, мучаюсь, час, два… Нет, я
не буду!.. Я
не могу ссориться с тобой. Верно, ты
не мог. Нет,
не буду!
― Но
не будем говорить. Позвони, я велю подать чаю. Да
подожди, теперь
не долго я…
— Нет, почему же тебе
не приехать? Хоть нынче обедать? Жена
ждет тебя. Пожалуйста, приезжай. И главное, переговори с ней. Она удивительная женщина. Ради Бога, на коленях умоляю тебя!
При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись, и в особенности громко и весело Туровцын, дождавшийся наконец того смешного, чего он только и
ждал, слушая разговор. Степан Аркадьич
не ошибся, пригласив Песцова. С Песцовым разговор умный
не мог умолкнуть ни на минуту. Только что Сергей Иванович заключил разговор своей шуткой, Песцов тотчас поднял новый.
Она тоже
не спала всю ночь и всё утро
ждала его. Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем. Она
ждала его. Она первая хотела объявить ему свое и его счастье. Она готовилась одна встретить его, и радовалась этой мысли, и робела и стыдилась, и сама
не знала, что она сделает. Она слышала его шаги и голос и
ждала за дверью, пока уйдет mademoiselle Linon. Mademoiselle Linon ушла. Она,
не думая,
не спрашивая себя, как и что, подошла к нему и сделала то, что она сделала.
Священник
подождал несколько секунд,
не скажет ли он еще чего, и, закрыв глаза, быстрым владимирским на «о» говором сказал...
Или дитя ваше спросит вас: «что
ждет меня в загробной жизни?» Что вы скажете ему, когда вы ничего
не знаете?
Судьям своим он приписывал всегда глубину понимания больше той, какую он сам имел, и всегда
ждал от них чего-нибудь такого, чего он сам
не видал в своей картине.
«Что им так понравилось?» подумал Михайлов. Он и забыл про эту, три года назад писанную, картину. Забыл все страдания и восторги, которые он пережил с этою картиной, когда она несколько месяцев одна неотступно день и ночь занимала его, забыл, как он всегда забывал про оконченные картины. Он
не любил даже смотреть на нее и выставил только потому, что
ждал Англичанина, желавшего купить ее.
Вообще тот медовый месяц, то есть месяц после свадьбы, от которого, по преданию,
ждал Левин столь многого, был
не только
не медовым, но остался в воспоминании их обоих самым тяжелым и унизительным временем их жизни.
— Очень плохо.
Не встают. Они всё
ждали вас. Они… Вы… с супругой.
Если бы Левин был теперь один с братом Николаем, он бы с ужасом смотрел на него и еще с большим ужасом
ждал, и больше ничего бы
не умел сделать.
Потом, когда он узнал случайно от няни, что мать его
не умерла, и отец с Лидией Ивановной объяснили ему, что она умерла для него, потому что она нехорошая (чему он уже никак
не мог верить, потому что любил ее), он точно так же отыскивал и
ждал ее.
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого
не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он
не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а
не у учителей. Та вода, которую отец и педагог
ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо
ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он
не надеялся. Он знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во время своего первого знакомства, теперь была неумолима к ней за то, что она была причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену брата. Ему казалось, что она
не бросит камня и с простотой и решительностью поедет к Анне и примет ее.
— А я тебя всё
жду, — сказала ему мать, насмешливо улыбаясь. — Тебя совсем
не видно.
— A propos de Варенька, [Кстати о Вареньке,] — сказала Кити по-французски, как они и всё время говорили, чтоб Агафья Михайловна
не понимала их. — Вы знаете, maman, что я нынче почему-то
жду решения. Вы понимаете какое. Как бы хорошо было!
— Так вы нынче
ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно
не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только в обществе, как рыба в воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но, как только в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба на земле.
— Нет, Стива
не пьет…. Костя,
подожди, что с тобой? — заговорила Кити, поспевая за ним, но он безжалостно,
не дожидаясь ее, ушел большими шагами в столовую и тотчас же вступил в общий оживленный разговор, который поддерживали там Васенька Весловский и Степан Аркадьич.
— Что ты, с ума сошел? — с ужасом вскрикнула Долли. — Что ты, Костя, опомнись! — смеясь сказала она. — Ну, можешь итти теперь к Фанни, — сказала она Маше. — Нет, уж если хочешь ты, то я скажу Стиве. Он увезет его. Можно сказать, что ты
ждешь гостей. Вообще он нам
не к дому.
Содержание было то самое, как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара
не помощница, а помеха. Я
ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
— Нет, ничего
не будет, и
не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя
жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
Я ничего
не могу делать, ничего начинать, ничего изменять, я сдерживаю себя,
жду, выдумывая себе забавы — семейство Англичанина, писание, чтение, но всё это только обман, всё это тот же морфин.
То ли ему было неловко, что он, потомок Рюрика, князь Облонский,
ждал два часа в приемной у Жида, или то, что в первый раз в жизни он
не следовал примеру предков, служа правительству, а выступал на новое поприще, но ему было очень неловко.
— Ах, Алексей Александрович, ради Бога,
не будем делать рекриминаций! Что прошло, то прошло, и ты знаешь, чего она желает и
ждет, — развода.
— Знаешь, на меня нашло почти вдохновение, — говорила она. — Зачем
ждать здесь развода? Разве
не все равно в деревне? Я
не могу больше
ждать. Я
не хочу надеяться,
не хочу ничего слышать про развод. Я решила, что это
не будет больше иметь влияния на мою жизнь. И ты согласен?
Как бы пробудившись от сна, Левин долго
не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о том, что он
ждал брата, что жена, вероятно, беспокоится его долгим отсутствием, и старался догадаться, кто был гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный гость представлялись ему теперь иначе, чем прежде. Ему казалось, что теперь его отношения со всеми людьми уже будут другие.
—
Не то что разочаровался в нем, а в своем чувстве; я
ждал больше. Я
ждал, что, как сюрприз, распустится во мне новое приятное чувство. И вдруг вместо этого — гадливость, жалость…