Неточные совпадения
Выручив рублей полтораста, она тоже пустила их в оборот под залоги, действовала гораздо рискованнее мужа, и несколько раз попадалась
на удочку: какой-то плут взял у нее 5 руб. под залог паспорта, — паспорт вышел краденый, и Марье Алексевне пришлось приложить еще рублей 15, чтобы выпутаться из
дела;
другой мошенник заложил за 20 рублей золотые часы, — часы оказались снятыми с убитого, и Марье Алексевне пришлось поплатиться порядком, чтобы выпутаться из
дела.
Марья Алексевна
на другой же
день подарила дочери фермуар, оставшийся невыкупленным в закладе, и заказала дочери два новых платья, очень хороших — одна материя стоила:
на одно платье 40 руб.,
на другое 52 руб., а с оборками да лентами, да фасоном оба платья обошлись 174 руб.; по крайней мере так сказала Марья Алексевна мужу, а Верочка знала, что всех денег вышло
на них меньше 100 руб., — ведь покупки тоже делались при ней, — но ведь и
на 100 руб. можно сделать два очень хорошие платья.
Он согласен, и
на его лице восторг от легкости условий, но Жюли не смягчается ничем, и все тянет, и все объясняет… «первое — нужно для нее, второе — также для нее, но еще более для вас: я отложу ужин
на неделю, потом еще
на неделю, и
дело забудется; но вы поймете, что
другие забудут его только в том случае, когда вы не будете напоминать о нем каким бы то ни было словом о молодой особе, о которой» и т. д.
Раз пять или шесть Лопухов был
на своем новом уроке, прежде чем Верочка и он увидели
друг друга. Он сидел с Федею в одном конце квартиры, она в
другом конце, в своей комнате. Но
дело подходило к экзаменам в академии; он перенес уроки с утра
на вечер, потому что по утрам ему нужно заниматься, и когда пришел вечером, то застал все семейство за чаем.
И учитель узнал от Феди все, что требовалось узнать о сестрице; он останавливал Федю от болтовни о семейных
делах, да как вы помешаете девятилетнему ребенку выболтать вам все, если не запугаете его?
на пятом слове вы успеваете перервать его, но уж поздно, — ведь дети начинают без приступа, прямо с сущности
дела; и в перемежку с
другими объяснениями всяких
других семейных
дел учитель слышал такие начала речей: «А у сестрицы жених-то богатый!
Когда он был в третьем курсе,
дела его стали поправляться: помощник квартального надзирателя предложил ему уроки, потом стали находиться
другие уроки, и вот уже два года перестал нуждаться и больше года жил
на одной квартире, но не в одной, а в двух разных комнатах, — значит, не бедно, — с
другим таким же счастливцем Кирсановым.
Марья Алексевна хотела сделать большой вечер в
день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких гостей; одной хотелось устроить выставку жениха,
другой выставка была тяжела. Поладили
на том, чтоб сделать самый маленький вечер, пригласить лишь несколько человек близких знакомых. Позвали сослуживцев (конечно, постарше чинами и повыше должностями) Павла Константиныча, двух приятельниц Марьи Алексевны, трех девушек, которые были короче
других с Верочкой.
— Нет, мой
друг, это возбудит подозрения. Ведь я бываю у вас только для уроков. Мы сделаем вот что. Я пришлю по городской почте письмо к Марье Алексевне, что не могу быть
на уроке во вторник и переношу его
на среду. Если будет написано:
на среду утро — значит,
дело состоялось;
на среду вечер — неудача. Но почти несомненно «
на утро». Марья Алексевна это расскажет и Феде, и вам, и Павлу Константинычу.
—
Друг мой, миленький мой, как я рада, что опять с тобою, хоть
на минуточку! Знаешь, сколько мне осталось сидеть в этом подвале? Твои
дела когда кончатся? к 10-му июля кончатся?
В расход были поставлены, кроме выданной платы, все
другие издержки:
на наем комнаты,
на освещение, даже издержки Веры Павловны
на извозчика по
делам мастерской, около рубля.
Теперь это
дело еще новое; неизвестно, кто из вас больше способен к нему, так для пробы надобно сначала выбрать
на короткое время, а через неделю увидите,
других ли выбрать, или оставить прежних в должности.
От этого через несколько времени пошли дальше: сообразили, что выгодно будет таким порядком устроить покупку хлеба и
других припасов, которые берутся каждый
день в булочных и мелочных лавочках; но тут же увидели, что для этого надобно всем жить по соседству: стали собираться по нескольку
на одну квартиру, выбирать квартиры подле мастерской.
Каждый из них — человек отважный, не колеблющийся, не отступающий, умеющий взяться за
дело, и если возьмется, то уже крепко хватающийся за него, так что оно не выскользнет из рук: это одна сторона их свойств: с
другой стороны, каждый из них человек безукоризненной честности, такой, что даже и не приходит в голову вопрос: «можно ли положиться
на этого человека во всем безусловно?» Это ясно, как то, что он дышит грудью; пока дышит эта грудь, она горяча и неизменна, — смело кладите
на нее свою голову,
на ней можно отдохнуть.
Но как европейцы между китайцами все
на одно лицо и
на одни манер только по отношению к китайцам, а
на самом
деле между европейцами несравненно больше разнообразия, чем между китайцами, так и в этом, по-видимому, одном типе, разнообразие личностей развивается
на разности более многочисленные и более отличающиеся
друг от
друга, чем все разности всех остальных типов разнятся между собою.
По наружности он и Лопухов были опять
друзья, да и
на деле Лопухов стал почти попрежнему уважать его и бывал у него нередко; Вера Павловна также возвратила ему часть прежнего расположения, но она очень редко видела его.
— А какое влияние имеет
на человека заботливость
других, — сказал Лопухов: — ведь он и сам отчасти подвергается обольщению, что ему нужна, бог знает, какая осторожность, когда видит, что из — за него тревожатся. Ведь вот я мог бы выходить из дому уже
дня три, а все продолжал сидеть. Ныне поутру хотел выйти, и еще отложил
на день для большей безопасности.
А между этих
дел он сидит, болтает с детьми; тут же несколько девушек участвуют в этом разговоре обо всем
на свете, — и о том, как хороши арабские сказки «Тысяча и одна ночь», из которых он много уже рассказал, и о белых слонах, которых так уважают в Индии, как у нас многие любят белых кошек: половина компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные;
другая половина компании отстаивает белых кошек.
Так прошел месяц, может быть, несколько и побольше, и если бы кто сосчитал, тот нашел бы, что в этот месяц ни
на волос не уменьшилась его короткость с Лопуховыми, но вчетверо уменьшилось время, которое проводит он у них, а в этом времени наполовину уменьшилась пропорция времени, которое проводит он с Верою Павловною. Еще какой-нибудь месяц, и при всей неизменности дружбы,
друзья будут мало видеться, — и
дело будет в шляпе.
А Лопухов еще через два — три
дня, тоже после обеда, входит в комнату жены, берет
на руки свою Верочку, несет ее
на ее оттоманку к себе: «Отдыхай здесь, мой
друг», и любуется
на нее. Она задремала, улыбаясь; он сидит и читает. А она уж опять открыла глаза и думает...
Кроме как в собраниях этого кружка, он никогда ни у кого не бывал иначе, как по
делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по
делу, и у себя никого не принимал и не допускал оставаться иначе, как
на том же правиле; он без околичностей объявлял гостю: «мы переговорили о вашем
деле; теперь позвольте мне заняться
другими делами, потому что я должен дорожить временем».
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и
на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и
на испанцев, и
на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь
другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе
дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Дело решено, кем? вами и ею; решено без всякой справки, согласны ли те пятьдесят человек
на такую перемену, не хотят ли они чего-нибудь
другого, не находят ли они чего-нибудь лучшего.
Сколько времени где я проживу, когда буду где, — этого нельзя определить, уж и по одному тому, что в числе
других дел мне надобно получить деньги с наших торговых корреспондентов; а ты знаешь, милый
друг мой» — да, это было в письме: «милый мой
друг», несколько раз было, чтоб я видела, что он все по-прежнему расположен ко мне, что в нем нет никакого неудовольствия
на меня, вспоминает Вера Павловна: я тогда целовала эти слова «милый мой
друг», — да, было так: — «милый мой
друг, ты знаешь, что когда надобно получить деньги, часто приходится ждать несколько
дней там, где рассчитывал пробыть лишь несколько часов.
— Нет, Саша, это так. В разговоре между мною и тобою напрасно хвалить его. Мы оба знаем, как высоко мы думаем о нем; знаем также, что сколько бы он ни говорил, будто ему было легко,
на самом
деле было не легко; ведь и ты, пожалуй, говоришь, что тебе было легко бороться с твоею страстью, — все это прекрасно, и не притворство; но ведь не в буквальном же смысле надобно понимать такие резкие уверения, — о, мой
друг, я понимаю, сколько ты страдал… Вот как сильно понимаю это…
Итак, Вера Павловна занялась медициною; и в этом, новом у нас
деле, она была одною из первых женщин, которых я знал. После этого она, действительно, стала чувствовать себя
другим человеком. У ней была мысль: «Через несколько лет я уж буду в самом
деле стоять
на своих ногах». Это великая мысль. Полного счастья нет без полной независимости. Бедные женщины, немногие из вас имеют это счастие!
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей лень вставать, она и думает и не думает, и полудремлет и не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно к этому
дню, к этим
дням, что-нибудь по хозяйству, по мастерской, по знакомствам, по планам, как расположить этот
день, это, конечно, не дремота; но, кроме того, есть еще два предмета, года через три после свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь
друга Дмитрия; а два
другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей полную самостоятельность в жизни,
другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта не особая мысль, а всегдашняя мысль, остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или Не спится? глаза полузакрыты,
на щеках легкий румянец будто румянец сна… да, это дремота.
Саша уходит за прибором, — да, это чаще, чем то, что он прямо входит с чайным прибором, — и хозяйничает, а она все нежится и, напившись чаю, все еще полулежит уж не в постельке, а
на диванчике, таком широком, но, главное достоинство его, таком мягком, будто пуховик, полулежит до 10, до 11 часов, пока Саше пора отправляться в гошпиталь, или в клиники, или в академическую аудиторию, но с последнею чашкою Саша уже взял сигару, и кто-нибудь из них напоминает
другому «принимаемся за
дело», или «довольно, довольно, теперь за
дело» — за какое
дело? а как же, урок или репетиция по студенчеству Веры Павловны...
— «Значит, остались и города для тех, кому нравится в городах?» — «Не очень много таких людей; городов осталось меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть центрами сношений и перевозки товаров, у лучших гаваней, в
других центрах сообщений, но эти города больше и великолепнее прежних; все туда ездят
на несколько
дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для труда,
на недолгое время».
Приехав
на другой или третий
день вечером, Кирсанов нашел жениха точно таким, каким описывал Полозов, а Полозова нашел удовлетворительным: вышколенный старик не мешал дочери. Кирсанов просидел вечер, ничем не показывая своего мнения о женихе, и, прощаясь с Катериною Васильевною, не сделал никакого намека
на то, как он понравился ему.
Вот каким образом произошло то, что Полозова познакомилась с Верой Павловною; она отправилась к ней
на другой же
день поутру; и Бьюмонт был так заинтересован, что вечером приехал узнать, как понравилось Катерине Васильевне новое знакомство и новое
дело.
А впрочем, любили ль они
друг друга? Начать хотя с нее. Был один случай, в котором выказалась с ее стороны заботливость о Бьюмонте, но как же и кончился этот случай! Вовсе не так, как следовало бы ожидать по началу. Бьюмонт заезжал к Полозовым решительно каждый
день, иногда надолго, иногда ненадолго. но все-таки каждый
день;
на этом-то и была основана уверенность Полозова, что он хочет сватать Катерину Васильевну;
других оснований для такой надежды не было. Но вот однажды прошел вечер, Бьюмонта нет.
В обыкновенные
дни на одной половине больше шума,
на другой больше тишины.
Видятся как родные, иной
день и по десять раз, но каждый раз
на одну,
на две минуты; иной
день, почти целый
день одна из половин пуста, ее население
на другой половине.
Но это были только мимолетные отголоски, да и то лишь сначала. А вообще, вечер шел весело, через полчаса уж и вовсе весело. Болтали, играли, пели. Она спит крепко, уверяет Мосолов, и подает пример. Да и нельзя помешать, в самом
деле: комната, в которой она улеглась, очень далеко от зала, через три комнаты, коридор, лестницу и потом опять комнату,
на совершенно
другой половине квартиры.
но
на этом слове голос ее в самом
деле задрожал и оборвался. «Не выходит — и прекрасно, что не выходит, это не должно выходить — выйдет
другое, получше; слушайте, дети мои, наставление матери: не влюбляйтесь и знайте, что вы не должны жениться». Она запела сильным, полным контральто...