Неточные совпадения
Это черта любопытная; в последние лет десять стала являться между некоторыми лучшими из медицинских студентов решимость не заниматься, по окончании
курса, практикою, которая одна дает медику средства для достаточной жизни, и при первой возможности бросить
медицину для какой-нибудь из ее вспомогательных наук — для физиологии, химии, чего-нибудь подобного.
Они должны были в том году кончить
курс и объявили, что будут держать (или, как говорится в Академии: сдавать) экзамен прямо на степень доктора
медицины; теперь они оба работали для докторских диссертаций и уничтожали громадное количество лягушек; оба они выбрали своею специальностью нервную систему и, собственно говоря, работали вместе; но для диссертационной формы работа была разделена: один вписывал в материалы для своей диссертации факты, замечаемые обоими по одному вопросу, другой по другому.
Он тогда еще во 2-м
курсе был, а уж много знал по
медицине, он вперед заходил в науках.
Саша ее репетитор по занятиям
медициною, но еще больше нужна его помощь по приготовлению из тех предметов гимназического
курса для экзамена, заниматься которыми ей одной было бы уж слишком скучно; особенно ужасная вещь — это математика: едва ли не еще скучнее латинский язык; но нельзя, надобно поскучать над ними, впрочем, не очень же много: для экзамена, заменяющего гимназический аттестат, в медицинской академии требуется очень, очень немного: например, я не поручусь, что Вера Павловна когда-нибудь достигнет такого совершенства в латинском языке, чтобы перевести хотя две строки из Корнелия Непота, но она уже умеет разбирать латинские фразы, попадающиеся в медицинских книгах, потому что это знание, надобное ей, да и очень не мудреное.
Окончив
курс медицины и получив диплом доктора, он не решился лечить, говоря, что недостаточно верит в врачебную кабалистику, и снова весь отдался физиологии.
Неточные совпадения
Говорят, что в ранней молодости он был очень набожен и готовил себя к духовной карьере и что, кончив в 1863 году
курс в гимназии, он намеревался поступить в духовную академию, но будто бы его отец, доктор
медицины и хирург, едко посмеялся над ним и заявил категорически, что не будет считать его своим сыном, если он пойдет в попы.
Мы окончили
курс. Я поступил на историко-филологический факультет. Дробыш — в технологический институт, Израиль избрал
медицину. Мы знали, что Израилю больше нравилась философия, что он зачитывался Спинозой и Лейбницем, но это была уступка горячему желанию родителей.
Медицина и тогда, как теперь, была предметом честолюбия еврейских родителей.
Это была какая-то горячка, какое-то лихорадочное метание из клиники в клинику, с лекции на лекцию, с
курса на
курс; как в быстро поворачиваемом калейдоскопе, перед нами сменялись самые разнообразные вещи: резекция колена, лекция о свойствах наперстянки, безумные речи паралитика, наложение акушерских щипцов, значение Сиденгама в
медицине, зондирование слезных каналов, способы окрашивания леффлеровых бацилл, местонахождение подключичной артерии, массаж, признаки смерти от задушения, стригущий лишай, системы вентиляции, теории бледной немочи, законы о домах терпимости и т. д., и т. д.
В самом дешевом номерке меблированных комнат «Лиссабон» из угла в угол ходил студент-медик 3-го
курса, Степан Клочков, и усердно зубрил свою
медицину. От неустанной, напряженной зубрячки у него пересохло во рту и выступил на лбу пот.
Студентом
медицины оставался я до самого конца, прослушав весь
курс медицинских наук вплоть до клинической практики включительно.