Неточные совпадения
Но, кроме тех выгод, которых получил
бы всякий другой муж от такой жены, вы, по особенностям вашей натуры, более, чем
кто — либо, нуждаетесь в содействии, — скажу прямее: в руководстве.
— Все равно, как не осталось
бы на свете ни одного бедного, если б исполнилось задушевное желание каждого бедного. Видите, как же не жалки женщины! Столько же жалки, как и бедные.
Кому приятно видеть бедных? Вот точно так же неприятно мне видеть женщин с той поры, как я узнал их тайну. А она была мне открыта моею ревнивою невестою в самый день обручения. До той поры я очень любил бывать в обществе женщин; после того, — как рукою сняло. Невеста вылечила.
— Так, так, Верочка. Всякий пусть охраняет свою независимость всеми силами, от всякого, как
бы ни любил его, как
бы ни верил ему. Удастся тебе то, что ты говоришь, или нет, не знаю, но это почти все равно:
кто решился на это, тот уже почти оградил себя: он уже чувствует, что может обойтись сам собою, отказаться от чужой опоры, если нужно, и этого чувства уже почти довольно. А ведь какие мы смешные люди, Верочка! ты говоришь: «не хочу жить на твой счет», а я тебя хвалю за это.
Кто же так говорит, Верочка?
Если
бы кто посторонний пришел посоветоваться с Кирсановым о таком положении, в каком Кирсанов увидел себя, когда очнулся, и если
бы Кирсанов был совершенно чужд всем лицам, которых касается дело, он сказал
бы пришедшему советоваться: «поправлять дело бегством — поздно, не знаю, как оно разыграется, но для вас, бежать или оставаться — одинаково опасно, а для тех, о спокойствии которых вы заботитесь ваше бегство едва ли не опаснее, чем то, чтобы вы оставались».
Так прошел месяц, может быть, несколько и побольше, и если
бы кто сосчитал, тот нашел
бы, что в этот месяц ни на волос не уменьшилась его короткость с Лопуховыми, но вчетверо уменьшилось время, которое проводит он у них, а в этом времени наполовину уменьшилась пропорция времени, которое проводит он с Верою Павловною. Еще какой-нибудь месяц, и при всей неизменности дружбы, друзья будут мало видеться, — и дело будет в шляпе.
Это великая заслуга в муже; эта великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и
кто заслужил ее, тот вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда ни в чем не изменит ему, что во всех испытаниях, всяких, каких
бы то ни было, он останется спокоен и тверд, что судьба почти не властна над миром его души, что с той поры, как он заслужил эту великую честь, до последней минуты жизни, каким
бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства.
Но он был слишком ловкий артист в своей роли, ему не хотелось вальсировать с Верою Павловною, но он тотчас же понял, что это было
бы замечено, потому от недолгого колебанья, не имевшего никакого видимого отношения ни к Вере Павловне, ни к
кому на свете, остался в ее памяти только маленький, самый легкий вопрос, который сам по себе остался
бы незаметен даже для нее, несмотря на шепот гостьи — певицы, если
бы та же гостья не нашептывала бесчисленное множество таких же самых маленьких, самых ничтожных вопросов.
Если
бы мы стали жить с кем-нибудь, мы и те,
кто стал
бы с нами жить, стали
бы сберегать почти половину своих расходов.
Когда я отвел хозяина в сторону спросить его,
кто вы, я указал на вас глазами, потому что ведь вы все равно должны были заметить, что я спрашиваю о вас,
кто вы; следовательно, напрасно было
бы не делать жестов, натуральных при таком вопросе.
Если
бы тут был
кто посторонний, он, каким
бы чувствительным сердцем ни был одарен, не мог
бы не засмеяться над торжественностью всей этой процедуры и в особенности над обрядными церемонностями этого ее финала. Смешно, это правда. Но как
бы хорошо было для наших нерв, если
бы, при сообщении нам сильных известий, умели соблюдать хоть десятую долю той выдержки подготовления, как Рахметов.
— А ведь вы уж успокоились; стало быть, вы уже могли
бы вспомнить, что надобно сказать ей: спи, уж первый час, а ведь она поутру встает рано.
Кто должен был вспомнить об этом, вы или я? Я пойду скажу ей, чтобы спала. И тут же кстати — за новое покаяние, ведь вы опять каетесь, — новая награда, я наберу, что там есть вам поужинать. Ведь вы не обедали ныне; а теперь, я думаю, уж есть аппетит.
Нет, если
бы кто огорчался этим или запрещал это, вы только стали
бы скрываться, стали
бы кушать блюда в плохом виде, пачкали
бы ваши руки от торопливого хватанья кушанья, пачкали
бы ваше платье оттого, что прятали
бы его в карманы, — только.
И
кому это нужно, чтобы с большою тратою времени шло несколько, немножко получше того, чем шло
бы при гораздо меньшей трате моего времени.
А
кто с дельною целью занимается каким-нибудь делом, тот, какое
бы ни было это дело и в каком
бы платье ни ходил этот человек, в мужском или в женском, этот человек просто человек, занимающийся своим делом, и больше ничего.
«У
кого без нее не было
бы средств к деятельности, тому она дает их. У
кого они есть, тому она дает силы пользоваться ими».
— Да, ты можешь. Твое положение очень счастливое. Тебе нечего бояться. Ты можешь делать все, что захочешь. И если ты будешь знать всю мою волю, от тебя моя воля не захочет ничего вредного тебе: тебе не нужно желать, ты не будешь желать ничего, за что стали
бы мучить тебя незнающие меня. Ты теперь вполне довольна тем, что имеешь; ни о чем другом, ни о
ком другом ты не думаешь и не будешь думать. Я могу открыться тебе вся.
Конечно, в других таких случаях Кирсанов и не подумал
бы прибегать к подобному риску. Гораздо проще: увезти девушку из дому, и пусть она венчается, с
кем хочет. Но тут дело запутывалось понятиями девушки и свойствами человека, которого она любила. При своих понятиях о неразрывности жены с мужем она стала
бы держаться за дрянного человека, когда
бы уж и увидела, что жизнь с ним — мучение. Соединить ее с ним — хуже, чем убить. Потому и оставалось одно средство — убить или дать возможность образумиться.
Эти разговоры могли
бы в
ком угодно из тонких знатоков человеческого сердца (такого, какого не бывает у людей на самом деле) отнять всякую надежду увидеть Катерину Васильевну и Бьюмонта повенчавшимися.
— На мне!
Кто ж говорил, что на мне он женится для вас? О нет, мы с ним венчаемся, конечно, не из любви к вам. Но разве мы с ним знали друг о друге, что мы существуем на свете, когда он ехал в Петербург? А если б он не приехал, как же мы с ним познакомились
бы? А в Петербург он ехал для вас. Какая ж вы смешная!
Неточные совпадения
Как
бы, я воображаю, все переполошились: «
Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что такое значит «прикажете принять».
Чудно все завелось теперь на свете: хоть
бы народ-то уж был видный, а то худенький, тоненький — как его узнаешь,
кто он?
Городничий. Это
бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А
кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А
кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
Городничий. Жаловаться? А
кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это на тебя, мог
бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
Городничий. Скажите! такой просвещенный гость, и терпит — от
кого же? — от каких-нибудь негодных клопов, которым
бы и на свет не следовало родиться. Никак, даже темно в этой комнате?