Неточные совпадения
В то время как она, расстроенная огорчением от дочери и
в расстройстве налившая много рому
в свой пунш,
уже давно храпела, Михаил Иваныч Сторешников ужинал
в каком-то моднейшем ресторане с другими кавалерами, приходившими
в ложу.
В компании было еще четвертое лицо, — француженка, приехавшая с офицером. Ужин приближался к концу.
А между этих дел он сидит, болтает с детьми; тут же несколько девушек участвуют
в этом разговоре обо всем на свете, — и о том, как хороши арабские сказки «Тысяча и одна ночь», из которых он много
уже рассказал, и о белых слонах, которых так уважают
в Индии, как у нас многие любят белых кошек: половина
компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные; другая половина
компании отстаивает белых кошек.
Неточные совпадения
Кроме того, что этот «деловой и серьезный» человек слишком
уж резко не гармонировал со всею
компанией, кроме того, видно было, что он за чем-то важным пришел, что, вероятно, какая-нибудь необыкновенная причина могла привлечь его
в такую
компанию и что, стало быть, сейчас что-то случится, что-то будет.
Снова вспомнилось, каким индюком держался Тагильский
в компании Прейса. Вероятно, и тогда
уже он наметил себе путь
в сенат. Грубоватый Поярков сказал ему: «Считать — нужно, однако, не забывая, что посредством бухгалтерии революцию не сделаешь». Затем он говорил, что особенное пристрастие к цифрам обнаруживают вульгаризаторы Маркса и что Маркс не просто экономист, а основоположник научно обоснованной философии экономики.
Штольц ровесник Обломову: и ему
уже за тридцать лет. Он служил, вышел
в отставку, занялся своими делами и
в самом деле нажил дом и деньги. Он участвует
в какой-то
компании, отправляющей товары за границу.
Он,
уже после болезни, вошел участником
в одну большую акционерную
компанию, впрочем очень солидную.
В этом ресторане,
в Морской, я и прежде бывал, во время моего гнусненького падения и разврата, а потому впечатление от этих комнат, от этих лакеев, приглядывавшихся ко мне и узнававших во мне знакомого посетителя, наконец, впечатление от этой загадочной
компании друзей Ламберта,
в которой я так вдруг очутился и как будто
уже принадлежа к ней нераздельно, а главное — темное предчувствие, что я добровольно иду на какие-то гадости и несомненно кончу дурным делом, — все это как бы вдруг пронзило меня.