Неточные совпадения
Конечно, не очень-то приняла к
сердцу эти слова Марья Алексевна; но утомленные нервы просят отдыха, и у Марьи Алексевны стало рождаться раздумье: не лучше ли вступить
в переговоры с дочерью, когда она, мерзавка, уж совсем отбивается от рук? Ведь без нее ничего нельзя сделать, ведь не женишь же без ней на ней Мишку дурака! Да ведь еще и неизвестно, что она ему сказала, — ведь они руки пожали друг другу, — что ж это значит?
Но зато многочисленны люди, которым надежно
в этом отношении служит простая честность
сердца.
Натурально ли, чтобы молодые люди, если
в них есть капля вкуса и хоть маленький кусочек
сердца, не поинтересовались вопросом о лице, говоря про девушку?
Через несколько минут вошла Марья Алексевна. Дмитрий Сергеич поиграл с нею
в преферанс вдвоем, сначала выигрывал, потом дал отыграться, даже проиграл 35 копеек, — это
в первый раз снабдил он ее торжеством и, уходя, оставил ее очень довольною, — не деньгами, а собственно торжеством: есть чисто идеальные радости у самых погрязших
в материализме
сердец, чем и доказывается, что материалистическое объяснение жизни неудовлетворительно.
Но это были точно такие же мечты, как у хозяйки мысль развести Павла Константиныча с женою; такие проекты, как всякая поэзия, служат, собственно, не для практики, а для отрады
сердцу, ложась основанием для бесконечных размышлений наедине и для иных изъяснений
в беседах будущности, что, дескать, я вот что могла (или, смотря по полу лица: мог) сделать и хотела (хотел), да по своей доброте пожалела (пожалел).
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского
сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского
сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского
сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо,
в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское
сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет
в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
Это все равно, как если, когда замечтаешься, сидя одна, просто думаешь: «Ах, как я его люблю», так ведь тут уж ни тревоги, ни боли никакой нет
в этой приятности, а так ровно, тихо чувствуешь, так вот то же самое, только
в тысячу раз сильнее, когда этот любимый человек на тебя любуется; и как это спокойно чувствуешь, а не то, что
сердце стучит, нет, это уж тревога была бы, этого не чувствуешь, а только оно как-то ровнее, и с приятностью, и так мягко бьется, и грудь шире становится, дышится легче, вот это так, это самое верное: дышать очень легко.
Да и Кирсанов мог, положа руку на
сердце, сказать, что он делает свою штуку
в удовольствие себе: он радовался на свое искусство и молодечество.
Жена должна скрывать от мужа тайные движения своего
сердца: таковы уже те отношения,
в которых они стоят друг к другу.
Она еще не понимает, что
в ней происходит, она еще не так много пережила
сердцем, как он; что ж, ведь это натурально: она четырьмя годами моложе его, а
в начале молодости четыре года много значат.
А подумать внимательно о факте и понять его причины — это почти одно и то же для человека с тем образом мыслей, какой был у Лопухова, Лопухов находил, что его теория дает безошибочные средства к анализу движений человеческого
сердца, и я, признаюсь, согласен с ним
в этом;
в те долгие годы, как я считаю ее за истину, она ни разу не ввела меня
в ошибку и ни разу не отказалась легко открыть мне правду, как бы глубоко ни была затаена правда какого-нибудь человеческого дела.
Если бы тут был кто посторонний, он, каким бы чувствительным
сердцем ни был одарен, не мог бы не засмеяться над торжественностью всей этой процедуры и
в особенности над обрядными церемонностями этого ее финала. Смешно, это правда. Но как бы хорошо было для наших нерв, если бы, при сообщении нам сильных известий, умели соблюдать хоть десятую долю той выдержки подготовления, как Рахметов.
Однако же, как мы с проницательным читателем привязаны друг к другу. Он раз обругал меня, я два раза выгнал его
в шею, а все-таки мы с ним не можем не обмениваться нашими задушевными словами; тайное влечение
сердец, что вы прикажете делать!
«Пресыщение знает только пустая фантазия, а не
сердце, не живой действительный человек, а испорченный мечтатель, ушедший из жизни
в мечту».
Тут теплота проникает всю грудь: это уж не одно биение
сердца, которое возбуждается фантазиею, нет, вся грудь чувствует чрезвычайную свежесть и легкость; это похоже на то, как будто изменяется атмосфера, которою дышит человек, будто воздух стал гораздо чище и богаче кислородом, это ощущение вроде того, какое доставляется теплым солнечным днем, это похоже на то, что чувствуешь, греясь на солнце, но разница огромная
в том, что свежесть и теплота развиваются
в самых нервах, прямо воспринимаются ими, без всякого ослабления своей ласкающей силы посредствующими элементами».
«Моя непорочность чище той «Непорочности», которая говорила только о чистоте тела: во мне чистота
сердца. Я свободна, потому во мне нет обмана, нет притворства: я не скажу слова, которого не чувствую, я не дам поцелуя,
в котором нет симпатии.
Эти разговоры могли бы
в ком угодно из тонких знатоков человеческого
сердца (такого, какого не бывает у людей на самом деле) отнять всякую надежду увидеть Катерину Васильевну и Бьюмонта повенчавшимися.
А между тем она все-таки почти ничего не выиграет
в будничной опытности, потому что эти отношения, такие опасные для ее характера или такие мучительные для ее
сердца, все такие эффектные, праздничные, а не будничные.
И
в обновленные
сердцаДа снидет радость без конца...
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на
сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается
в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было
в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго
сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком:
в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого
сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
В рабстве спасенное //
Сердце свободное — // Золото, золото //
Сердце народное!
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю!
сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги стоят, // Спина как будто треснула…