Неточные совпадения
Но из хозяйкина кармана было тут тысячи три, не больше;
остальные наросли к ним от оборотов не
в ущерб хозяйке: Павел Константиныч давал деньги под ручной залог.
«Не годится, показавши волю, оставлять человека
в неволе», и после этого думал два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба,
остальные час и три четверти думал, нахмуривая лоб, по прошествии же двух часов ударил себя по лбу и, сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!», — посмотрел на часы.
Это привело
остальных собеседников
в неописанный энтузиазм: — «Ай да барыня!
Деньги, которые прежде откладывала она из прибыли, теперь были приняты назад
в кассу, по ее просьбе, кроме того, что следовало ей, как закройщице;
остальные пошли на устройство банка.
Сами они жили
в одних комнатах, по две, по три
в одной; их родственники или родственницы расположились по своим удобствам: у двух старух были особые комнаты у каждой,
остальные старухи жили вместе.
Отправились домой
в 11 часов. Старухи и дети так и заснули
в лодках; хорошо, что запасено было много теплой одежды, зато
остальные говорили безумолку, и на всех шести яликах не было перерыва шуткам и смеху.
Но как европейцы между китайцами все на одно лицо и на одни манер только по отношению к китайцам, а на самом деле между европейцами несравненно больше разнообразия, чем между китайцами, так и
в этом, по-видимому, одном типе, разнообразие личностей развивается на разности более многочисленные и более отличающиеся друг от друга, чем все разности всех
остальных типов разнятся между собою.
Два — три молодые человека, да один не молодой человек из его бывших профессоров, его приятели давно наговорили
остальным, будто бы есть на свете какой-то Фирхов, и живет
в Берлине, и какой-то Клод Бернар, и живет
в Париже, и еще какие-то такие же, которых не упомнишь, которые тоже живут
в разных городах, и что будто бы эти Фирхов, Клод Бернар и еще кто-то — будто бы они светила медицинской науки.
Все
остальное, что есть
в любви, все не так нежно, как эта нега.
А после обеда Маше дается 80 кол. сер. на извозчика, потому что она отправляется
в целых четыре места, везде показать записку от Лопухова, что, дескать, свободен я, господа, и рад вас видеть; и через несколько времени является ужасный Рахметов, а за ним постепенно набирается целая ватага молодежи, и начинается ожесточенная ученая беседа с непомерными изобличениями каждого чуть не всеми
остальными во всех возможных неконсеквентностях, а некоторые изменники возвышенному прению помогают Вере Павловне кое-как убить вечер, и
в половине вечера она догадывается, куда пропадала Маша, какой он добрый!
Сходства не было ни
в чем, кроме одной черты, но она одна уже соединяла их
в одну породу и отделяла от всех
остальных людей.
Но оно гремит славою только на полосе
в 100 верст шириною, идущей по восьми губерниям; читателям
остальной России надобно объяснить, что это за имя, Никитушка Ломов, бурлак, ходивший по Волге лет 20–15 тому назад, был гигант геркулесовской силы; 15 вершков ростом, он был так широк
в груди и
в плечах, что весил 15 пудов, хотя был человек только плотный, а не толстый.
Он говорил: «по каждому предмету капитальных сочинений очень немного; во всех
остальных только повторяется, разжижается, портится то, что все гораздо полнее и яснее заключено
в этих немногих сочинениях.
Гимнастика, работа для упражнения силы, чтения — были личными занятиями Рахметова; по его возвращении
в Петербург, они брали у него только четвертую долю его времени,
остальное время он занимался чужими делами или ничьими
в особенности делами, постоянно соблюдая то же правило, как
в чтении: не тратить времени над второстепенными делами и с второстепенными людьми, заниматься только капитальными, от которых уже и без него изменяются второстепенные дела и руководимые люди.
Понаслаждался, послушал, как дамы убиваются, выразил три раза мнение, что «это безумие»-то есть, не то, что дамы убиваются, а убить себя отчего бы то ни было, кроме слишком мучительной и неизлечимой физической болезни или для предупреждения какой-нибудь мучительной неизбежной смерти, например, колесования; выразил это мнение каждый раз
в немногих, но сильных словах, по своему обыкновению, налил шестой стакан, вылил
в него
остальные сливки, взял
остальное печенье, — дамы уже давно отпили чай, — поклонился и ушел с этими материалами для финала своего материального наслаждения опять
в кабинет, уже вполне посибаритствовать несколько, улегшись на диване, на каком спит каждый, но который для него нечто уже вроде капуанской роскоши.
С нею гораздо меньше хлопот, чем с прежнею: пять девушек, составившие основной штат, перешли сюда из прежней мастерской, где места их были заняты новыми;
остальной штат набрался из хороших знакомых тех швей, которые работали
в прежней мастерской.
— Доход коммерческого предприятия от продажи товаров, — продолжал Кирсанов, — распадается на три главные части: одна идет на жалованье рабочим; другая — на
остальные расходы предприятия: наем помещения, освещение, материалы для работы; третья остается
в прибыль хозяину.
— Бедная! — проговорили
в один голос, когда они ушли из зала, все трое
остальные, бывшие
в небуйных санях.
Неточные совпадения
Одна из них описана выше; из
остальных трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении
в Глупове академии.
— Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей
в себе еще не заключает, но прошу вас, моя почтеннейшая, принять
в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и
остальное достолюбезное нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
Все
остальное время он посвятил поклонению Киприде [Кипри́да — богиня любви.]
в тех неслыханно разнообразных формах, которые были выработаны цивилизацией того времени.
Но прошла неделя, другая, третья, и
в обществе не было заметно никакого впечатления; друзья его, специалисты и ученые, иногда, очевидно из учтивости, заговаривали о ней.
Остальные же его знакомые, не интересуясь книгой ученого содержания, вовсе не говорили с ним о ней. И
в обществе,
в особенности теперь занятом другим, было совершенное равнодушие.
В литературе тоже
в продолжение месяца не было ни слова о книге.
Но с тех пор как она, после несчастия, постигшего Каренина, взяла его под свое особенное покровительство, с тех пор как она потрудилась
в доме Каренина, заботясь о его благосостоянии, она почувствовала, что все
остальные любви не настоящие, а что она истинно влюблена теперь
в одного Каренина.