Цитаты со словом «жил»
«Мы бедны, — говорила песенка, — но мы рабочие люди, у нас здоровые руки. Мы темны, но мы не глупы и хотим света. Будем учиться — знание освободит нас; будем трудиться — труд обогатит нас, — это дело пойдет, —
поживем, доживем —
Мы грубы, но от нашей грубости терпим мы же сами. Мы исполнены предрассудков, но ведь мы же сами страдаем от них, это чувствуется нами. Будем искать счастья, и найдем гуманность, и станем добры, — это дело пойдет, —
поживем, доживем.
Труд без знания бесплоден, наше счастье невозможно без счастья других. Просветимся — и обогатимся; будем счастливы — и будем братья и сестры, — это дело пойдет, —
поживем, доживем.
Я продаю свои вещи; на эти деньги я могу
прожить несколько времени, — где? в Твери, в Нижнем, я не знаю, все равно.
Дом и тогда был, как теперь, большой, с двумя воротами и четырьмя подъездами по улице, с тремя дворами в глубину. На самой парадной из лестниц на улицу, в бель — этаже,
жила в 1852 году, как и теперь живет, хозяйка с сыном. Анна Петровна и теперь осталась, как тогда была, дама видная. Михаил Иванович теперь видный офицер и тогда был видный и красивый офицер.
Кто теперь
живет на самой грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора, в 4-м этаже, в квартире направо, я не знаю; а в 1852 году жил тут управляющий домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою, крепкою, высокого роста дамою, с дочерью, взрослою девицею — она-то и есть Вера Павловна — и 9–летним сыном Федею.
Хозяйкин сын зашел к управляющему сказать, что матушка просит Павла Константиныча взять образцы разных обоев, потому что матушка хочет заново отделывать квартиру, в которой
живет.
Я не хочу, чтобы ты так
жила.
Ты не помнишь, как мы с твоим отцом
жили, когда он еще не был управляющим!
Бедно, и — и — и, как бедно
жили, — а я тогда была честная, Верочка!
Это, я знаю, у вас в книгах писано, Верочка, что только нечестным да злым и хорошо
жить на свете.
А у вас в книгах, Верочка, написано, что не годится так
жить, — а ты думаешь, я этого не знаю?
Да в книгах-то у вас написано, что коли не так
жить, так надо все по — новому завести, а по нынешнему заведенью нельзя так жить, как они велят, — так что ж они по новому-то порядку не заводят?
Так станем
жить по старым.
Значит, когда нового-то порядку нет, по старому и
живи: обирай да обманывай; по любви тебе говор — хрр…
— Жюли, это сказал не Карасен, — и лучше зови его: Карамзин, — Карамзин был историк, да и то не русский, а татарский, — вот тебе новое доказательство разнообразия наших типов. О ножках сказал Пушкин, — его стихи были хороши для своего времени, но теперь потеряли большую часть своей цены. Кстати, эскимосы
живут в Америке, а наши дикари, которые пьют оленью кровь, называются самоеды.
Но женщина, которая столько
жила, как я, — и как жила, мсье Сторешни́к! я теперь святая, схимница перед тем, что была, — такая женщина не может сохранить бюста!
— Да, — сказал статский, лениво потягиваясь: — ты прихвастнул, Сторешников; у вас дело еще не кончено, а ты уж наговорил, что
живешь с нею, даже разошелся с Аделью для лучшего заверения нас. Да, ты описывал нам очень хорошо, но описывал то, чего еще не видал; впрочем, это ничего; не за неделю до нынешнего дня, так через неделю после нынешнего дня, — это все равно. И ты не разочаруешься в описаниях, которые делал по воображению; найдешь даже лучше, чем думаешь. Я рассматривал: останешься доволен.
— Гнусные люди! гадкие люди! я была два года уличною женщиной в Париже, я полгода
жила в доме, где собирались воры, я и там не встречала троих таких низких людей вместе!
Боже мой, с кем я принуждена
жить в обществе!
Я хотела
жить, я хотела любить, — боже! ведь это не грех, — за что же ты так наказываешь меня?
— Жюли, будь хладнокровнее. Это невозможно. Не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри, Жан уже думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи, ты знаешь. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я
живу, приняв этот наш русский принцип.
— Никогда! Ты раб, француженка свободна. Француженка борется, — она падает, но она борется! Я не допущу! Кто она? Где она
живет? Ты знаешь?
Я хочу быть независима и
жить по — своему; что нужно мне самой, на то я готова; чего мне не нужно, того не хочу и не хочу.
Не тем я развращена, за что называют женщину погибшей, не тем, что было со мною, что я терпела, от чего страдала, не тем я развращена, что тело мое было предано поруганью, а тем, что я привыкла к праздности, к роскоши, не в силах
жить сама собою, нуждаюсь в других, угождаю, делаю то, чего не хочу — вот это разврат!
— Maman, будемте рассуждать хладнокровно. Раньше или позже жениться надобно, а женатому человеку нужно больше расходов, чем холостому. Я бы мог, пожалуй, жениться на такой, что все доходы с дома понадобились бы на мое хозяйство. А она будет почтительною дочерью, и мы могли бы
жить с вами, как до сих пор.
— Мне давно было известно, что Мишель волочится за вашей дочерью. Я не мешала этому, потому что молодому человеку нельзя же
жить без развлечений. Я снисходительна к шалостям молодых людей. Но я не потерплю унижения своей фамилии. Как ваша дочь осмелилась забрать себе в голову такие виды?
— Ну, я этому очень рада, что мы можем остаться с вами в дружбе. Я награжу вас за это. Теперь же готова наградить. По парадной лестнице, где
живет портной, квартира во 2-м этаже ведь свободна?
Девушка начинала тем, что не пойдет за него; но постепенно привыкала иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого мужа и такого семейства, как ее родное, муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое значит осчастливливать без любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму, то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и,
живя на земле, только коптит небо.
А век не
проживешь ни одинокою, ни одиноким, не зачахнувши, — вот они и чахли или примирялись с пошлостью.
По денежным своим делам Лопухов принадлежал к тому очень малому меньшинству медицинских вольнослушающих, то есть не живущих на казенном содержании, студентов, которое не голодает и не холодает. Как и чем
живет огромное большинство их — это богу, конечно, известно, а людям непостижимо. Но наш рассказ не хочет заниматься людьми, нуждающимися в съестном продовольствии; потому он упомянет лишь в двух — трех словах о времени, когда Лопухов находился в таком неприличном состоянии.
Отец его, рязанский мещанин,
жил, по мещанскому званию, достаточно, то есть его семейство имело щи с мясом не по одним воскресеньям, и даже пило чай каждый день.
Когда он был в третьем курсе, дела его стали поправляться: помощник квартального надзирателя предложил ему уроки, потом стали находиться другие уроки, и вот уже два года перестал нуждаться и больше года
жил на одной квартире, но не в одной, а в двух разных комнатах, — значит, не бедно, — с другим таким же счастливцем Кирсановым.
— Да, и это приятно. Но главное — независимость! Делать, что хочу, —
жить, как хочу, никого не спрашиваясь, ничего ни от кого не требовать, ни в ком, ни в ком не нуждаться! Я так хочу жить!
Не хочу так
жить, не хочу!
Теперь, Верочка, эти мысли уж ясно видны в жизни, и написаны другие книги, другими людьми, которые находят, что эти мысли хороши, но удивительного нет в них ничего, и теперь, Верочка, эти мысли носятся в воздухе, как аромат в полях, когда приходит пора цветов; они повсюду проникают, ты их слышала даже от твоей пьяной матери, говорившей тебе, что надобно
жить и почему надобно жить обманом и обиранием; она хотела говорить против твоих мыслей, а сама развивала твои же мысли; ты их слышала от наглой, испорченной француженки, которая таскает за собою своего любовника, будто горничную, делает из него все, что хочет, и все-таки, лишь опомнится, находит, что она не имеет своей воли, должна угождать, принуждать себя, что это очень тяжело, — уж ей ли, кажется, не жить с ее Сергеем, и добрым, и деликатным, и мягким, — а она говорит все-таки: «и даже мне, такой дурной, такие отношения дурны».
Потом вдруг круто поворотила разговор на самого учителя и стала расспрашивать, кто он, что он, какие у него родственники, имеют ли состояние, как он
живет, как думает жить; учитель отвечал коротко и неопределенно, что родственники есть, живут в провинции, люди небогатые, он сам живет уроками, останется медиком в Петербурге; словом сказать, из всего этого не выходило ничего.
— Вот вы говорите, что останетесь здесь доктором; а здешним докторам, слава богу, можно
жить: еще не думаете о семейной жизни, или имеете девушку на примете?
Мы с отцом видели, что медики
живут гораздо лучше канцелярских чиновников и столоначальников, выше которых не подняться бы мне.
Ну — труднее будет
жить, а все-таки можно будет жить.
Племянник, вместо того чтобы приезжать, приходил, всматривался в людей и, разумеется, большею частию оставался недоволен обстановкою: в одном семействе слишком надменны; в другом — мать семейства хороша, отец дурак, в третьем наоборот, и т. д., в иных и можно бы
жить, да условия невозможные для Верочки; или надобно говорить по — английски, — она не говорит; или хотят иметь собственно не гувернантку, а няньку, или люди всем хороши, кроме того, что сами бедны, и в квартире нет помещения для гувернантки, кроме детской, с двумя большими детьми, двумя малютками, нянькою и кормилицею.
— Нет еще, Вера Павловна; но не унывайте, найдется. Каждый день я бываю в двух, в трех семействах. Нельзя же, чтобы не нашлось, наконец, порядочное, в котором можно
жить.
— Нынче поутру Кирсанов дал мне адрес дамы, которая назначила мне завтра быть у нее. Я лично незнаком с нею, но очень много слышал о ней от нашего общего знакомого, который и был посредником. Мужа ее знаю я сам, — мы виделись у этого моего знакомого много раз. Судя по всему этому, я уверен, что в ее семействе можно
жить. А она, когда давала адрес моему знакомому, для передачи мне, сказала, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало быть, мой друг, дело можно считать почти совершенно конченным.
— Некогда думать. Маменька может войти каждую минуту. Где
живет эта дама?
«Как отлично устроится, если это будет так, — думал Лопухов по дороге к ней: — через два, много через два с половиною года, я буду иметь кафедру. Тогда можно будет
жить. А пока она проживет спокойно у Б., — если только Б. действительно хорошая женщина, — да в этом нельзя и сомневаться».
— Да, N говорил мне, что ей было дурно
жить в семействе.
При ее положении в обществе, при довольно важных должностных связях ее мужа, очень вероятно, даже несомненно, что если бы она уж непременно захотела, чтобы Верочка
жила у нее, то Марья Алексевна не могла бы ни вырвать Верочку из ее рук, ни сделать серьезных неприятностей ни ей, ни ее мужу, который был бы официальным ответчиком по процессу и за которого она боялась.
Цитаты из русской классики со словом «жил»
Предложения со словом «жить»
- Если вы пойдёте на свадьбу в бедный район, она будет не такой, как в районе, где живут люди среднего класса.
- Ещё здесь живёт человек, а с ним – эльфы и несколько оленей.
- Древнейшая история города на островах окутана тайной, ибо долго люди жили там тихо, бедно и неприметно.
- (все предложения)
Предложения со словом «жила»
- Если вы пойдёте на свадьбу в бедный район, она будет не такой, как в районе, где живут люди среднего класса.
- Ещё здесь живёт человек, а с ним – эльфы и несколько оленей.
- Древнейшая история города на островах окутана тайной, ибо долго люди жили там тихо, бедно и неприметно.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «жить»
Сочетаемость слова «жила»
Афоризмы русских писателей со словом «жить»
Дополнительно