Обняв за шею обеими руками свою старушку, она рассказала ей все, всю свою маленькую тайну, спрятав пылающее личико на ее груди.
Захлебываясь словами, Верочка торопилась облегчить свою душу признанием.
Человек пять стояли, оборотясь затылками к месту катастрофы, лица у них радостны, и маленький, рыжий мужичок, часто крестясь,
захлебываясь словами, уверял:
Мать внимательно вслушивалась в бессвязную быструю речь, стараясь подавить свою тревогу, рассеять унылое ожидание. А девочка, должно быть, была рада тому, что ее слушали, и,
захлебываясь словами, все с большим оживлением болтала, понижая голос:
Мастера храпят, мычат во сне, кто-то бредит,
захлебываясь словами, на полатях выкашливает остатки своей жизни Давидов. В углу, телом к телу, валяются окованные сном и хмелем «рабы божие» Капендюхин, Сорокин, Першин; со стен смотрят иконы без лиц, без рук и ног. Душит густой запах олифы, тухлых яиц, грязи, перекисшей в щелях пола.
Уже при въезде во двор Кожемякин испуганно почувствовал, что дома случилось неладное; Шакир, ещё более пожелтевший и высохший, бросился к нему, взвизгивая и всхлипывая, не то плача, не то смеясь, завертелся, схватил за руку, торопливо ввёл в дом, прихлопнул дверь и встал перед ним, вытянув изрезанную морщинами шею,
захлёбываясь словами:
Неточные совпадения
Пошлые
слова удачно дополнял пошленький мотив: Любаша,
захлебываясь, хохотала над Варварой, которая досадливо пыталась и не могла открыть портсигар, тогда как Гогин открывал его легким прикосновением мизинца. Затем он положил портсигар на плечо себе, двинул плечом, — портсигар соскользнул в карман пиджака. Тогда взбил волосы, сделал свирепое лицо, подошел к сестре:
Жутко было слышать его тяжелые вздохи и
слова, которыми он
захлебывался. Правой рукой он мял щеку, красные пальцы дергали волосы, лицо его вспухало, опадало, голубенькие зрачки точно растаяли в молоке белков. Он был жалок, противен, но — гораздо более — страшен.
Самгин молчал, наблюдая за нею, за Сашей, бесшумно вытиравшей лужи окровавленной воды на полу, у дивана, где Иноков хрипел и булькал,
захлебываясь бредовыми
словами. Самгин думал о Трусовой, о Спивак, Варваре, о Никоновой, вообще — о женщинах.
— Прежде, я вам доложу, настоящих-то слуг ценили-с! — продолжал он,
захлебываясь на каждом
слове, — а нынче настоящих-то слуг…
Все это — несуразными комьями, клочьями — я
захлебывался,
слов не хватало. Кривые, двоякоизогнутые губы с усмешкой пододвигали ко мне нужные
слова — я благодарно кивал: да, да… И вот (что же это?) — вот уже говорит за меня он, а я только слушаю: «Да, а потом… Так именно и было, да, да!»