Неточные совпадения
Почувствовав себя
на суше, вороненок
разом пришел в себя. Он начал с того, что встряхнулся всем своим маленьким тельцем со слипшимися перышками, сквозь которые просвечивала кожа, и потом снова заковылял по столу.
Та хотела буркнуть что-то по своему обыкновению, но, встретив
на себе печальный взгляд матери, удержалась
на этот
раз от грубой выходки.
Она
разом подтянулась и притихла, но ненадолго. Вскоре она совсем забыла свое обещание, громко кричала и хохотала
на весь стол, задевала детей, проливала воду и, наконец, дошла до того, что, свернув салфетку, изо всех сил швырнула ее в лицо Викторика.
Тася, уже
раз настояв
на своем, теперь заспорила снова. Она хотела быть хозяином лавки и выпускать птиц. Да, она или будет представлять хозяина птичника, или вовсе не станет играть. A Алеша пусть будет птицеловом. — Он так смешно перебирает ногами, когда бегает! — И говоря это, она громко расхохоталась, совершенно позабыв о том, что тот же Алеша первый уговорил детей поступить по желанию Таси.
В одну минуту она увидела и лежащего
на полу Алешу, и стоявшую над ним со сжатыми кулаками Тасю, и пустую тарелку от земляники
на рояле — и
разом поняла все.
Песня вдруг
разом оборвалась и громкий, отчаянный вопль пронесся над прудом. Леночка, вдруг побледневшая, как мертвец, подняла руку и указывала ею
на что-то.
Голос мамы дрогнул. Она сняла с груди маленький эмалевый крестик и, перекрестив им Тасю, надела его
на шею девочки. Потом крепко обняла ее и несколько
раз поцеловала надутое, сердитое личико.
— Нет, не скоро. Ты верно проведешь ночь в карцере. У нас всегда запирают
на ночь девочек, которые не умеют быть добрыми. Меня ни
разу не запирали, a Ярышку много
раз. Она самая большая шалунья из всего пансиона.
— Здравствуйте, классная дама! — произнесла Тася невозмутимым тоном, желая выказать
на этот
раз послушание, чтобы получить прощение и возможно скорее выйти из карцера.
Новый удар колокола возвестил начало урока. Дети прошли
на этот
раз чинно в классную — большую светлую комнату в четыре окна.
Колокол не звонил. Но так как Мавра никогда, по причине своей глухоты, не слышала звона, то и теперь, дернув несколько
раз за веревку, снова ушла к себе в кухню, уверенная в том, что выполнила возложенную
на нее обязанность.
Маленькая горбунья отлично знала языки и в совершенстве говорила по-французски и по-немецки. Тася тоже очень недурно владела тем и другим языком. М-llе Орлик, дававшая уроки языков в пансионе, ставила еженедельно отметки по этому предмету. У Таси оказалась
на этот
раз отметка значительно хуже, нежели у Карлуши.
Ночью Тася не сомкнула глаз ни
на минуту. Она долго ворочалась в постели, стараясь уснуть, переворачивая по нескольку
раз подушку, и все-таки сон бежал от неё. Кто-то точно шептал в глубине её сердца: «Нехорошо ты поступила, Тася! Нехорошо! Взять чужое — значит украсть. Что бы сказала мама, если б узнала поступок своей девочки? Как бы тяжело и больно было узнать это! Ах, Тася! Ты ли это сделала?»
И вдруг Милка нашлась! Нашлась самым неожиданным образом, недели через две после описанных событий. Старшие девочки под начальством m-lle Орлик побывали как-то
раз в балагане и увидели там Милку. Милка прыгала через обруч и изображала часового, стоя
на сцене с крошечным ружьем.
— Ну! Ну! Поговори у меня! — вдруг загремел
на всю комнату страшный бас хозяина, — я тебя вышколю живо.
Раз навсегда заруби ты у себя
на носу, заморыш: что бы ни говорил тебе хозяин — молчи! Ни слова чтобы у меня не пикнуть, a то берегись!
И вдруг смех
разом прекратился. Огромный хозяин грозно взглянул
на девочку. Глаза его загорелись злобой.
A в пансионе
на общей молитве она, Тася, не
раз шумела, смеялась и задевала девочек, за что неоднократно получала замечания старших.
— Андрюшей. Так меня мама называла. Она тоже у дяди жила сначала и тоже по проволоке ходила, как Петька теперь. И
раз сорвалась, упала
на иол мимо сетки, и тут же умерла. Бедная мамочка, я ее очень любил! — и крупные слезы блеснули в глубоких тоскливых глазах Андрюши.
— Ну, a теперь, — проговорил далеко неласковым тоном господин Злыбин, обращаясь к девочке, — изволь забыть
раз навсегда твое имя, фамилию и прочее. Отныне ты мой племянник, брат Андрея, и зовут тебя Толька, Анатолий, понимаешь? A
на афише ты будешь называться маленький Тото, фокусник Тото. Слышишь?
— И чтобы тебе в голову не пришло жаловаться кому бы то ни было
на хозяина или разыскивать родных и друзей! Слышишь? По дороге не смей ни с кем вступать в разговоры! За первое слово, обращенное к чужим, я тебя так отхлещу моей плеткой, что у тебя
раз навсегда отпадет охота искать спасения. — И произнеся эту внушительно-суровую речь, господин Злыбин захлопотал с отъездом.
Но тихий стон, вырвавшийся из грудки маленького зверька, остановил ее вовремя, потом тельце несчастного Коко судорожно встрепенулось, глаза широко раскрылись, исполненные мучительного выражения, похожие, как две капли воды,
на глаза человека, потом он вздрогнул ещё
раз и, вытянувшись во всю свою длину, остался неподвижным посреди комнаты.
— Нельзя медлить ни минуты! — еще
раз повторила Тася и, бросив прощальный взгляд
на мертвое тельце обезьянки, которая так часто потешала ее своими ужимками и огорчала проказами, быстро проскользнула к выходу, как была, в своем легком костюмчике мальчика, позабыв даже надеть свой старенький картуз.
Но вот зазвонил колокольчик, все
разом стихло, и
на круг выбежала нарядная,
разом похорошевшая от своего красивого костюма, обшитого блестками и галунами, Роза. Она была одета испанкой и должна была плясать испанский танец, полный грации и живости. За спиной девочки болтались привязные фальшивые косы, заменившие ей её настоящие кудри, срезанные Коко.
Матрена. Да, уж это дело такое. Глянь-ка сюда. (Шепотом, оглядываясь.) Была я, ведашь, у старичка этого за порошками, — он мне на две руки дал снадобья. Глянь-ка сюда. Это, говорит, сонный порошок. Дай, говорит, один — сон такой возьмет, что хоть ходи по нем. А это, говорит, такое снадобье, если, говорит, давать пить — никакого духа нет, а сила большая. На семь, говорит, разов, по щепоти
на раз. До семи разов давай. И слобода, говорит, ей скоро откроется.
Неточные совпадения
Господа актеры особенно должны обратить внимание
на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение
на всех
разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин
разом, как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.
Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали
на шерамыжку и как один
раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков
на счет доходов аглицкого короля?
Иной
раз все до последней рубашки спустит, так что
на нем всего останется сертучишка да шинелишка…
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько
раз ему говорил. Вот еще
на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину
на романах и альбомах, вполовину
на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только
на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре
раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.