Неточные совпадения
Сердечко Таси екнуло. Она не осмелилась, однако, ослушаться строгого директора и покорно последовала за ним. Пройдя несколько комнат Василий Андреевич (так звали
господин Орлика) толкнул какую-то дверцу, и Тася очутилась
в маленькой, полутемной каморке с одним крошечным окошечком без стекла, выходящим
в коридор.
В ту же минуту
господин Орлик вышел, не говоря ни слова: задвижка щелкнула, и Тася осталась одна-одинешенька
в своей
темной каморке.
Девочки ходили торжественные и притихшие, зная, что это совещание является неспроста, и что их ждет что-нибудь, новое и необычайное. Наконец, ровно
в девять часов вечера, когда большой колокол ударил свой обычный призыв к чаю, двери директорской комнаты распахнулись, и
господин Орлик вышел
в столовую, где находились пансионерки.
В руках он нес большой
темный мешок, перевязанный бечевкой. Лицо директора было сухо и серьезно.
Сегодня
господин Злыбин требует повторить упражнения несколько раз. A Тася, как нарочно, так устала! Ей хочется забиться
в какой-нибудь
темный угол и уснуть крепко, крепко. «Ах, если бы можно было отказаться от этих упражнений!» — думает бедная, измученная Тася. Но нет: надо снова взбираться по шесту и проделать все то, что требует её мучитель. И беда, если она не исполнит требуемого. У старого фокусника его плетка с собою…
Неточные совпадения
Ночь тихая спускается, // Уж вышла
в небо
темное // Луна, уж пишет грамоту //
Господь червонным золотом // По синему по бархату, // Ту грамоту мудреную, // Которой ни разумникам, // Ни глупым не прочесть.
Но уж
темнеет вечер синий, // Пора нам
в оперу скорей: // Там упоительный Россини, // Европы баловень — Орфей. // Не внемля критике суровой, // Он вечно тот же, вечно новый, // Он звуки льет — они кипят, // Они текут, они горят, // Как поцелуи молодые, // Все
в неге,
в пламени любви, // Как зашипевшего аи // Струя и брызги золотые… // Но,
господа, позволено ль // С вином равнять do-re-mi-sol?
Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось
в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель.
В одно мгновение
темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло. «Ну,
барин, — закричал ямщик, — беда: буран!..»
Это был
господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с
темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением
в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой.
Сказка не над одними детьми
в Обломовке, но и над взрослыми до конца жизни сохраняет свою власть. Все
в доме и
в деревне, начиная от
барина, жены его и до дюжего кузнеца Тараса, — все трепещут чего-то
в темный вечер: всякое дерево превращается тогда
в великана, всякий куст —
в вертеп разбойников.