Неточные совпадения
На Невском мы расстаемся. Саня Орлова, в сопровождении Коршунова, Берегового и Рудольфа, идут пешком на Васильевский Остров. С ними до конки на Петербургскую Сторону
шагает веселая хохотунья Маруся. На Михайловской улице в
другую конку сядет моя Ольга и поедет
к Смольному, где ютится у своей одинокой тетки, которая служит в канцелярии богадельни за жалкие гроши. Денисов и Федя Крымов провожают меня до своей кухмистерской. Затем я сворачиваю
к себе в Кузнечный, а они идут «насыщаться» копеечным обедом.
Неточные совпадения
На
другой день в назначенное время я стоял уже за скирдами, ожидая моего противника. Вскоре и он явился. «Нас могут застать, — сказал он мне, — надобно поспешить». Мы сняли мундиры, остались в одних камзолах и обнажили шпаги. В эту минуту из-за скирда вдруг появился Иван Игнатьич и человек пять инвалидов. Он потребовал нас
к коменданту. Мы повиновались с досадою; солдаты нас окружили, и мы отправились в крепость вслед за Иваном Игнатьичем, который вел нас в торжестве,
шагая с удивительной важностию.
— Выпейте с нами, мудрец, — приставал Лютов
к Самгину. Клим отказался и
шагнул в зал, встречу аплодисментам. Дама в кокошнике отказалась петь, на ее место встала
другая, украинка, с незначительным лицом, вся в цветах, в лентах, а рядом с нею — Кутузов. Он снял полумаску, и Самгин подумал, что она и не нужна ему, фальшивая серая борода неузнаваемо старила его лицо. Толстый маркиз впереди Самгина сказал:
Клим остался с таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной водой облили его?
Шагая по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова
к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех
других. Он встал у окна, прислонясь лбом
к холодному стеклу. На улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись, ходила по черному кругу на месте костра, собирая угли в корзинку.
По панелям, смазанным жидкой грязью, люди
шагали чрезмерно торопливо и были неестественно одноцветны. Каменные и тоже одноцветные серые дома, не разъединенные заборами, тесно прижатые один
к другому, являлись глазу как единое и бесконечное здание. Его нижний этаж, ярко освещенный, приплюснут
к земле и вдавлен в нее, а верхние, темные, вздымались в серую муть, за которой небо не чувствовалось.
Он зорко присматривался
к лицам людей, — лица такие же, как у тех, что три года тому назад
шагали не торопясь в Кремль
к памятнику Александра Второго, да, лица те же, но люди —
другие.