— Нехороший совет даете мне, сестры. Раз я
стала королевой этой страны, то народ, который здесь живет, мне больше не чужой. Нет, он стал мне близким, родным, я обязана печься о нем, а теперь я, прежде всего, должна узнать, что стряслось, какая беда великая в моем королевстве приключилась, кто тут прав, кто виноват.
Неточные совпадения
А народ все чаще и чаще, все громче и громче
стал роптать и решил, наконец, что необходимо убрать, удалить тех сановников, что всю страну ввергли в беду, в несчастье, и просить
королеву на их место назначить других, и не из чужой уже страны, а из своих людей, которые народ бы любили и знали, как им править.
— Народ шумит, безумствует,
королева! Не хочет слушать нас. Мы уже собрали войска, чтобы наказать непокорных, и тебе,
королева, предстоит
стать во главе верных воинов с мечом в руке. Возьми его и поведи войска против непокорных.
Хоть и чужой ей был народ, среди которого она жила, она успела полюбить его. И теперь только
стала раздумывать
королева, как мало заботилась она о том народе, который так доверчиво просил ее остаться царствовать в стране после смерти ее мужа. Только теперь вспомнила, что сама никогда не спрашивала у народа, счастлив ли он, доволен ли, и во всем верила своим сановникам. Неужели же ей последовать теперь советам этих сановников и идти с мечом на тех, которые ее хотели иметь своей
королевой?
Две сестры Миры, принцессы, которые накануне приехали к ней в гости, чтобы принять участие в веселом маскараде,
стали нашептывать
королеве в уши...
— Нет,
королева, нет уже теперь времени разбирать, кто прав, кто виноват, — встревоженно заговорили сановники. — Народ шумит, бунтует. Войско ждет. Возьми меч,
королева, и
стань во главе войска, пока не поздно.
Став в самой середине, она громко и внятно сказала, что пришла узнать, кто обидел ее любимый народ, кто виновник его несчастий и чем она может ему помочь. Тогда из толпы вышли седые старики и поведали
королеве все горести и печали народа.
Неточные совпадения
Будь Авдотья Романовна одета как
королева, то, кажется, он бы ее совсем не боялся; теперь же, может именно потому, что она так бедно одета и что он заметил всю эту скаредную обстановку, в сердце его вселился страх, и он
стал бояться за каждое слово свое, за каждый жест, что было, конечно, стеснительно для человека и без того себе не доверявшего.
Я, право, не знаю, как описать, что произошло дальше. В первую минуту Хиония Алексеевна покраснела и гордо выпрямила свой
стан; в следующую за этим минуту она вернулась в гостиную, преисполненным собственного достоинства жестом достала свою шаль со стула, на котором только что сидела, и, наконец, не простившись ни с кем, величественно поплыла в переднюю, как смертельно оскорбленная
королева, которая великодушно предоставила оскорбителей мукам их собственной совести.
Я знал о
Королеве больше, чем знали они, и я боялся, чтобы им не
стало известно то, что я знаю.
Я
стал находить в нем черты Хорошего Дела — человека, незабвенного для меня; его и
Королеву я украшал всем лучшим, что мне давали книги, им отдавал я чистейшее мое, все фантазии, порожденные чтением.
И
стал он на колени предо мной, улыбаясь, и сказал мне: «Моя
королева!» Вот какая лживая собака была это!..