Неточные совпадения
Однако я храбро взялась за ручку.
Тяжелая дверь растворилась с легким скрипом. На паперти было совсем темно. Ощупью отыскала я скамейку, на которой в дни церковной службы отдыхали воспитанницы, и села. Прямо против меня были церковные двери, направо — коридор младшей половины, налево — старшей. Отдаленные газовые рожки чуть мерцали, роняя слабый свет на двери, но вся площадка и широкая лестница тонули во
мраке.
Хмурая ночь окутала всю степь
тяжёлым мраком, и в небе неподвижно стояли ещё серые облака. В одном месте их было белесоватое, странное пятно — это луна хотела пробиться сквозь тучи и не могла. Приехали к плотине.
Все помутилось у меня в глазах — доски, кафедра, карта и сам Алексей Иванович, — все завертелось, закружилось передо мною. Я видела только одну полубесчувственную княжну на руках фрейлейн. Спустя несколько минут ее унесли в лазарет… Разом светлое настроение куда-то исчезло, и на место его
тяжелый мрак воцарился у меня на душе… Я инстинктом чувствовала, что Нина больна, и опаснее, чем мы предполагали.
Неточные совпадения
Сразу от огня вечерний
мрак мне показался темнее, чем он был на самом деле, но через минуту глаза мои привыкли, и я стал различать тропинку. Луна только что нарождалась.
Тяжелые тучи быстро неслись по небу и поминутно закрывали ее собой. Казалось, луна бежала им навстречу и точно проходила сквозь них. Все живое кругом притихло; в траве чуть слышно стрекотали кузнечики.
Увеличившийся шум и хохот заставили очнуться наших мертвецов, Солопия и его супругу, которые, полные прошедшего испуга, долго глядели в ужасе неподвижными глазами на смуглые лица цыган: озаряясь светом, неверно и трепетно горевшим, они казались диким сонмищем гномов, окруженных
тяжелым подземным паром, в
мраке непробудной ночи.
Скрипнула
тяжелая дверь, и за ней открылся
мрак.
Над ним и вокруг него по-прежнему стоял глубокий, непроницаемый
мрак;
мрак этот навис над его мозгом
тяжелою тучей, и хотя он залег над ним со дня рождения, хотя, по-видимому, мальчик должен был свыкнуться с своим несчастием, однако детская природа по какому-то инстинкту беспрестанно силилась освободиться от темной завесы.
Но все-таки оба они продолжали говорить шепотом, и в этих тихих, отрывистых словах, среди
тяжелого, густого
мрака, было много боязливого, смущенного и тайно крадущегося. Они сидели, почти касаясь друг друга. У Ромашова глухими толчками шумела в ушах кровь.