Неточные совпадения
Она
умерла — моя красавица-деда! Черная роза обрела свою родину… Ее душа возвратилась в горы…
— Юлико, — насколько возможно спокойно проговорила я, — когда
умирала деда, она не боялась смерти. Она видела ангелов, пришедших за нею, и дивный престол Господа… Около престола стояли ликующие серафимы, и
деда пошла к ним с охотой, она не плакала… Темный ангел пришел к ней так тихо, что никто его не заметил…
— Хочешь, я вынесу тебя на кровлю, Юлико, — туда, где
умирала деда? — высказала я внезапно блеснувшую мысль. — Может быть, там тебе будет легче.
Осторожно ступая, чтобы не разбудить Родам, я шла с моей ношей по длинному коридору и затем с трудом стала подниматься по витой лестнице наверх. Ступив на кровлю, я положила Юлико, дрожавшего, как в лихорадке, на тахту, ту самую тахту, на которой шесть лет тому назад
умирала деда. Потом я принесла подушки и бурку, которою закутала больного поверх одеяла.
— Он подле престола Создателя… там, между другими ангелами. У него золотые крылья… и у твоей
деды тоже… они оба улыбаются… манят… Мне душно… очень душно… подними мне голову… я, должно быть,
умираю…
— Нет, нет, — испуганно зашептал умирающий, — не уходи от меня. Я никого не хочу, кроме тебя… Бабушка, наверное, не любит уже меня больше… Я невольно обманул ее… Она думала, что я буду здоровым и сильным, а я ухожу в небо, как Дато. Я — последний оглы-Джамата… Последний из князей Горийских… Когда
умрет дядя Георгий, не будет больше рода Джаваха… Забудут героев, павших за родину наших отцов и
дедов… Не будет рода Джаваха…
— Итак, я должен оставаться хладнокровным свидетелем ужасных бедствий, которые грозят нашему отечеству; должен жить спокойно в то время, когда кровь всех русских будет литься не за славу, не за величие, но за существование нашей родины; когда, может быть, отец станет сражаться рядом с своим сыном и
дед умирать подле своего внука.
— Я много раз тебе говорила, что пока я не могу кинуть мужа без надзора; ты должен понимать, что он ребенок, а у него
дед умирает, оставляя ему в наследство громадное состояние, которое без меня все прахом разлетится! А вот, бог даст, я все это устрою, и пусть тогда он живет как знает; я весь свой нравственный долг исполню тогда в отношении его!
Княжичу подали шапку, и он, в чем был, сопровождаемый дьяком и приставами, поспешил в палаты великокняжеские. В сенях встретили его рыдания ближних и слуг великого князя. «Сталось…
дед умер!» — подумал он, и сердце его упало, шаги запнулись.
— О, нет, нет, это еще не все!.. Я, как писала вам, пригласила вас по двум делам, за которые и заплачу вам с удовольствием две тысячи рублей, если только вы устроите их в мою пользу, — а если нет, так ничего!..
Дед умирает и оставляет мужу все наследство, то как же мне от мужа получить пятьсот тысяч?
Неточные совпадения
— Но, издеваясь над стихами, не издевались ли вы и над идеями представительного правления, над идеями, ради реализации которых
деды и отцы ваши боролись,
умирали в тюрьмах, в ссылке, на каторге?
Она совсем онемела, редко скажет слово кипящим голосом, а то целый день молча лежит в углу и
умирает. Что она
умирала — это я, конечно, чувствовал, знал, да и
дед слишком часто, назойливо говорил о смерти, особенно по вечерам, когда на дворе темнело и в окна влезал теплый, как овчина, жирный запах гнили.
Случился странный анекдот с одним из отпрысков миновавшего помещичьего нашего барства (de profundis!), из тех, впрочем, отпрысков, которых еще
деды проигрались окончательно на рулетках, отцы принуждены были служить в юнкерах и поручиках и, по обыкновению,
умирали под судом за какой-нибудь невинный прочет в казенной сумме, а дети которых, подобно герою нашего рассказа, или растут идиотами, или попадаются даже в уголовных делах, за что, впрочем, в видах назидания и исправления, оправдываются присяжными; или, наконец, кончают тем, что отпускают один из тех анекдотов, которые дивят публику и позорят и без того уже довольно зазорное время наше.
— Не думала я дождаться тебя; и не то чтоб я
умирать собиралась; нет — меня еще годов на десять, пожалуй, хватит: все мы, Пестовы, живучи;
дед твой покойный, бывало, двужильными нас прозывал; да ведь господь тебя знал, сколько б ты еще за границей проболтался.
— Ему приснилось, что он на воле, и он
умрет от этого, — говорил
дед, указывая на клетку начавшего бунт соловья.