Неточные совпадения
Подобрав
раненых и похоронив убитых, солдаты спали теперь мирным сном, укутавшись с
головой в свои шинели, Белым призраком казался
в надвигающемся бледном рассвете высокий костел с прогоревшей крышей. Жертвы австрийского бесчинства давно были убраны и зарыты
в общей братской могиле.
Смутно помня дорогу к русским позициям, Милица, не теряя времени, поплелась по ней. Отекшие от бечевок ноги все еще не могли служить ей, как следует. Да и общая слабость мешала быстро и бодро подвигаться вперед. К тому же,
раненое плечо ныло все нестерпимее, все больнее и по-прежнему каждый шаг, каждое движение девушки болезненно отзывались
в ране, и по-прежнему туманились и неясно кружились мысли, и прежняя странная тяжесть наполняла
голову. С трудом передвигая ноги, она подвигалась вперед.
— Братцы, да где же наш капитан? — хотел он крикнуть ближайшим солдатам и
в ту же минуту два дюжие австрийца наскочили на него. Уже блеснуло лезвие сабли над
головой юноши, но чья-то быстрая рука изо всей силы ткнула штыком
в одного из нападавших и тот, обливаясь кровью, упал
в общую кучу
раненых и убитых.
Неточные совпадения
Привалов схватился за
голову и забегал по комнате, как
раненый зверь; вопрос Бахарева затронул самое больное место
в его душе.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою
раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела
в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами,
в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал
в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Когда его увели, она села на лавку и, закрыв глаза, тихо завыла. Опираясь спиной о стену, как, бывало, делал ее муж, туго связанная тоской и обидным сознанием своего бессилия, она, закинув
голову, выла долго и однотонно, выливая
в этих звуках боль
раненого сердца. А перед нею неподвижным пятном стояло желтое лицо с редкими усами, и прищуренные глаза смотрели с удовольствием.
В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду.
В первые минуты на забрызганном грязью лице его виден один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку
в таком положении; но
в то время, как ему приносят носилки, и он сам на здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и высокой, невысказанной мысли: глаза горят, зубы сжимаются,
голова с усилием поднимается выше, и
в то время, как его поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим голосом говорит товарищам: «простите, братцы!», еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: «простите, братцы!»
В это время товарищ-матрос подходит к нему, надевает фуражку на
голову, которую подставляет ему
раненый, и спокойно, равнодушно, размахивая руками, возвращается к своему орудию.
В это время навстречу этим господам, на другом конце бульвара, показалась лиловатая фигура Михайлова на стоптанных сапогах и с повязанной
головой. Он очень сконфузился, увидав их: ему вспомнилось, как он вчера присядал перед Калугиным, и пришло
в голову, как бы они не подумали, что он притворяется
раненым. Так что ежели бы эти господа не смотрели на него, то он бы сбежал вниз и ушел бы домой с тем, чтобы не выходить до тех пор, пока можно будет снять повязку.