Неточные совпадения
Милица больна; ее рана загноилась… Опасность заражения
крови… Она бредит и стонет. Игорь, навещающий своего товарища и друга, каждый раз
в отчаянии уходит отсюда. Она не узнает его… Не узнает никого: ни капитана, находящегося тут же рядом, на соседней койке и потерявшего ногу, отнятую у него
по колено, ни Онуфриева, своего верного дядьку, другого соседа
по койке.
Конечно, описываются городовые, эти слуги произвола, эти опричники современности, шагающие
по колено в крови, или как там еще пишут в этих случаях?
— «Наши столпились у ворот укрепления. Святослав стоял впереди с огромным бердышом. Одежда его была вся изорвана, волосы всклокочены; руки по локоть, ноги
по колено в крови; глаза метали ужасный блеск. Татары, казалось, узнали его и хлынули, как прорванная плотина. „Умирать, братцы, всем! Славно умирать!“ — крикнул он, бросился в гущу татар и начал крошить их своим страшным оружием…»
Неточные совпадения
—
В Киеве серьезно ставят дело об употреблении евреями христианской
крови. — Тагильский захохотал, хлопая себя ладонями
по коленам. — Это очень уместно накануне юбилея Романовых. Вы, Самгин, антисемит? Так нужно, чтоб вы заявили себя филосемитом, — понимаете? Дронов — анти, а вы — фило. А я — ни
в тех, ни
в сех или — глядя
по обстоятельствам и — что выгоднее.
Лицо Попова налилось бурой
кровью, глаза выкатились, казалось, что он усиленно старается не задремать, но волосатые пальцы нервозно барабанили
по коленям, голова вращалась так быстро, точно он искал кого-то
в толпе и боялся не заметить. На тестя он посматривал сердито, явно не одобряя его болтовни, и Самгин ждал, что вот сейчас этот неприятный человек начнет возражать тестю и затрещит бесконечный, бесплодный, юмористически неуместный на этом параде красивых женщин диалог двух русских, которые все знают.
Так неподвижно лег длинный человек
в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась
кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал, волоча ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее ударили
по затылку, ткнулась головой
в колени свои, развела руками, свалилась набок.
Представьте себе оранжерейного юношу, хоть того, который описал себя
в «The Dream»; [«Сон» (англ.).] представьте его себе лицом к лицу с самым скучным, с самым тяжелым обществом, лицом к лицу с уродливым минотавром английской жизни, неловко спаянным из двух животных: одного дряхлого, другого
по колена в топком болоте, раздавленного, как Кариатида, постоянно натянутые мышцы которой не дают ни капли
крови мозгу.
Тут. Я увидел: у старухиных ног — куст серебристо-горькой полыни (двор Древнего Дома — это тот же музей, он тщательно сохранен
в доисторическом виде), полынь протянула ветку на руку старухе, старуха поглаживает ветку, на
коленях у ней — от солнца желтая полоса. И на один миг: я, солнце, старуха, полынь, желтые глаза — мы все одно, мы прочно связаны какими-то жилками, и
по жилкам — одна общая, буйная, великолепная
кровь…