— Я сначала попробовал полететь по комнате, — продолжал он, — отлично! Вы все сидите в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок
залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно, вылетел и взвился над рощей… Какая прелесть, какое новое, чудесное ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза видят
далеко. Я то поднимусь, то опущусь — и, когда однажды поднялся очень высоко, вдруг вижу, из-за куста, в меня целится из ружья Марк…
Выбрав в поле место для ночлега // И нуждаясь в отдыхе давно, // Спит гнездо бесстрашное Олега — //
Далеко подвинулось оно! //
Залетело, храброе, далече, // И никто ему не господин — // Будь то сокол, будь то гордый кречет. // Будь то черный ворон — половчин. // А в степи, с ордой своею дикой // Серым волком рыская чуть свет, // Старый Гзак на Дон бежит великий, // И Кончак спешит ему вослед.
Дремлет в поле Олегово храброе гнездо — //
Далеко залетело! // Не родилось оно на обиду // Ни соколу, ни кречету, // Ни тебе, черный ворон, неверный половчанин! // Гзак бежит серым волком, // А Кончак ему след прокладывает к Дону великому.