— Если презрение есть великодушие, то будь по-твоему, но тут нет места никакому великодушию, тут именно одно презрение и гордость, сатанински воспрянувшая при одном сближении, которое его жена
сделала между ним и Гордановым. Я вас, милостивые государыни, предупреждаю, что дело кончено! Понимаете-с; я говорю не о деле с дуэлью, которое теперь кончится, разумеется, вздором, а о деле брака Ларисы Платоновны. Он кончен, пошабашен и крест на нем водружен.
Хотя он величественностью своей осанки и обхождением, немного резким и гордым, внушал каждому какое-то подобострастие к себе, тем не менее все современники согласны в том, что князь был очень внимателен и снисходителен к своим гостям и не
делал между ними никакого различия.
— Я не желаю компрометировать ни тебя, ни себя, — заметил он ей, — не все поймут то горячее чувство, которое я питаю к тебе, а догадавшись о нашей связи, могут истолковать ее в дурную сторону для тебя и особенно для меня. Люди злы, а нам с ними жить. Мне даже
делать между ними карьеру. Если ты любишь меня, то наша связь останется по-прежнему тайной. Поверь мне, что это даже пикантнее. При настоящей полной моей и твоей свободе тайна ни чуть ни стеснительна. Мы над нею господа. Так ли, моя дорогая?
Неточные совпадения
— Я больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как
они смотрят на это. Ты говоришь, что
он с ней говорил об тебе. Этого не было. Эти люди
делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для
них святыня. Как-то у
них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье.
Они какую-то черту проводят непроходимую
между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер
делала всё возможное для того, чтобы возбудить в Левине чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному человеку и в один вечер, и хотя
он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин,
между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела в
них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только
он вышел из комнаты, она перестала думать о
нем.
Перед отъездом Вронского на выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись
между ними при каждом
его отъезде, могут только охладить, а не привязать
его, Анна решилась
сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с
ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым
он посмотрел на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще
он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
Было что-то оскорбительное в том, что
он сказал: «вот это хорошо», как говорят ребенку, когда
он перестал капризничать, и еще более была оскорбительна та противоположность
между ее виноватым и
его самоуверенным тоном; и она на мгновенье почувствовала в себе поднимающееся желание борьбы; но,
сделав усилие над собой, она подавила
его и встретила Вронского так же весело.
И по взгляду Алексея Кирилловича, как
он оглядел стол, и как
сделал знак головой дворецкому, и как предложил Дарье Александровне выбор
между ботвиньей и супом, она поняла, что всё делается и поддерживается заботами самого хозяина.