Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч;
да что ты станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.
Неточные совпадения
Простаков.
Да я думал, матушка,
что тебе так кажется.
Скотинин. Кого? За
что? В день моего сговора! Я прошу
тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с
тобою.
Да за
что ж
ты так прогневалась?
Г-жа Простакова. О матушка! Знаю,
что ты мастерица,
да лих не очень
тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придет. Ему велю…
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька!
Тебе на свое счастье грех пенять.
Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило;
да я столько родясь и не видывал;
да я на них всех свиней со бела света выкуплю;
да я, слышь
ты, то сделаю,
что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Митрофан.
Что ты, дядюшка, белены объелся?
Да я знать не знаю, за
что ты на меня вскинуться изволил.
Г-жа Простакова.
Да…
да что… не твое дитя, бестия! По
тебе робенка хоть убей до смерти.
Стародум (берет у Правдина табак). Как ни с
чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И
ты думаешь,
что другой пришел домой ни с
чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов,
да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Стародум. Богату! А кто богат?
Да ведаешь ли
ты,
что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
Г-жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг мой! Гроша не прибавлю;
да и не за
что. Наука не такая. Лишь
тебе мученье, а все, вижу, пустота. Денег нет —
что считать? Деньги есть — сочтем и без Пафнутьича хорошохонько.
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то,
что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки,
да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть
тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Скотинин (Стародуму). Ба!
Да ты весельчак. Давеча я думал,
что к
тебе приступу нет. Мне слова не сказал, а теперь все со мной смеешься.
Правдин. Когда захочет!
Да что за охота? Прямой
ты Скотинин. Нет, сударыня, тиранствовать никто не волен.
Г-жа Простакова.
Да коль пошло на правду,
чему ты выучил Митрофанушку?
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот
тебе на! (Вслух).Господа, я думаю,
что письмо длинно.
Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна,
да потом пожертвуешь двадцать аршин,
да и давай
тебе еще награду за это?
Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим».
Да дворянин… ах
ты, рожа!
Хлестаков.
Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты,
что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе,
да за дело, чтоб он знал полезное. А
ты что? — начинаешь плутнями,
тебя хозяин бьет за то,
что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет
тебе брюхо
да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого,
что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь?
Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)
Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного;
да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или
тебя хотят повесить.