Стародум (берет у Правдина табак). Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты,
без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Неточные совпадения
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый человек ревнует к делам, а не к
чинам; что
чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть
без вины обойдену, нежели
без заслуг пожаловану.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек
без большого
чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
— А вы с ним не церемоньтесь… Так я буду ждать вас, Сергей Александрыч, попросту,
без чинов. О моем предложении подумайте, а потом поговорим всерьез.
Отставной студентишка
без чина, с двумя грошами денег, вошел в дружбу с молодым, стало быть, уж очень важным, богатым генералом и подружил свою жену с его женою: такой человек далеко пойдет.
Неточные совпадения
Без шапки, в разодранном вицмундире, с опущенной долу головой и бия себя в перси, [Пе́рси (церковно-славянск.) — грудь.] шел Грустилов впереди процессии, состоявшей, впрочем, лишь из
чинов полицейской и пожарной команды.
Один из них
без сюртука, с чрезвычайно курчавою головой и с красным, воспаленным лицом, стоял в ораторской позе, раздвинув ноги, чтоб удержать равновесие, и, ударяя себя рукой в грудь, патетически укорял другого в том, что тот нищий и что даже
чина на себе не имеет, что он вытащил его из грязи и что когда хочет, тогда и может выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего.
Когда всё мягко так? и нежно, и незрело? // На что же так давно? вот доброе вам дело: // Звонками только что гремя // И день и ночь по снеговой пустыне, // Спешу к вам, голову сломя. // И как вас нахожу? в каком-то строгом
чине! // Вот полчаса холодности терплю! // Лицо святейшей богомолки!.. — // И всё-таки я вас
без памяти люблю. —
— Ужас, ужас! Ну, конечно, с таким человеком, как Фома Фомич, приятно служить:
без наград не оставляет; кто и ничего не делает, и тех не забудет. Как вышел срок — за отличие, так и представляет; кому не вышел срок к
чину, к кресту, — деньги выхлопочет…
Но зачем пускал их к себе Обломов — в этом он едва ли отдавал себе отчет. А кажется, затем, зачем еще о сю пору в наших отдаленных Обломовках, в каждом зажиточном доме толпится рой подобных лиц обоего пола,
без хлеба,
без ремесла,
без рук для производительности и только с желудком для потребления, но почти всегда с
чином и званием.