— Так-с, так-с. Доложу вам, по моему мнению… а я могу-таки, при случае, свое слово молвить; я три года в Дерпте выжил… все эти так называемые общие рассуждения, гипотезы там, системы… извините меня, я провинциал, правду-маткурежу прямо… никуда не годятся. Это все одно умствование — этим только людей морочат. Передавайте, господа, факты, и будет с вас.
— Что же вы не едите, Варвара Васильевна? — спрашивает он. — Обиделись, стало быть? Тэк-с… Не нравится правда. Ну, извините-с, такая у меня натура, не могу лицемерить… Всегда режу правду-матку (вздох). Однако я замечаю, что присутствие мое неприятно. При мне не могут ни говорить, ни кушать… Что ж? Сказали бы мне, я бы ушел… Я и уйду.
— Давно я твоя няня, — с сердцем сказала старуха. — Оттого-то и режу тебе в глаза правду-матку. Никто тебе не скажет того, что я скажу. Так и знай, а теперь слушай…
Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит чести клич. К чему стадам дары свободы? Их надо резать или стричь. Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич.